Мужики вдруг онемели,
Как-то сразу протрезвели,
Про себя соображают,
Ноль на ноль перемножают.
Кто-то буркнул: «Вроде он
На кон ставит миллион»…
Для хотьковских лоботрясов
Шесть нолей да чтобы разом —
Значит сдвинуть ум за разум…
Как представят миллион —
Видят выпивки вагон,
А на сдачу с миллиона
И закуски три вагона!
От субботы до субботы
Ни работы, ни заботы —
Карты, песни, бабы, шубы,
Бриллиантовые зубы…
В общем, наши пацаны
Стали стаскивать штаны!
Гаркнул вдруг зятёк:
– Не сметь!!!
Всем сидеть и замереть!
Шевельнулся – сразу смерть!
Распустил свой ремешок,
На костре топор обжёг,
Приспособил на пенёк,
Дико крикнул и… отсёк!
Вот и всё. Прощай, дружок.
Пацаны, все, как сидели,
Вдруг от страха онемели,
Замерли, разинув рот -
На глазах у дурачья
Кровь хлестнула в три ручья.
Видят дурни: отворот
Происходит от ворот,
Да от сказочной черты,
От несбывшейся мечты.
Тут к костру из темноты
Да из бликов от костра
На деревьях и кустах
Вдруг шагнул хромой монах.
Он над раной наклонился,
Крест трёхперстный сотворил,
Да рукою поводил,
Будто тесто замесил,
Коротенько помолился
И исчез. И растворился,
Будто вовсе не был он.
– Да неужто сам Гевонд?