– Зачем ударил меня? – взвыл осел.
– Ты говорить умеешь? – изумился и еще более испугался ошалевший Забара.
– Не в том дело, может ли скотина говорить, а в том, может ли она страдать! – глубокомысленно изрек осел, – бог отверз мои уста. Я происхожу из рода говорящей ослицы Билама! Неужто палку заслужил?
– Да как же не бить тебя, коли ты кусаешься? – преодолевая ужас, спросил Забара.
– Пока вы с Эйнаном, с негодяем этим, объедались бычьим мясом, я терзался жаждой и голодом, и пасть мою разрывала мерзкая ветошь.
– Я не Билам-ясновидец, откуда мне было знать о муках твоих, коли подлый раб божился, что ты сыт и в довольстве отдыхаешь?
Потомок говорящей ослицы не нашел возражений и смолк. Иосиф же стал размышлять о пророке Биламе, о коем в святых книгах сказано, что сам бог послал его благословить израильтян и победу им предсказать. Выйдя из задумчивости, Забара обратился к проклятому рабу.
– Почему, жалкий раб, ты издевался над моею животиной?
– Клянусь, я накормил и напоил ее! – прозвучал дерзкий ответ.
– Обманщик! Зачем заткнул ей пасть?
– Чтоб криков не слыхать. У осла лишь злое на уме. Боюсь его: еще лягнет или укусит!
– Клеветник и лжец! Господину раб уподобится. Порочны слуги у нечестивого хозяина!
Проходивший мимо Эйнан услыхал слова поношения, и гнев его возгорелся, и он решил, что пришло время сделать страшное признание.
– Забара, ты вновь срамишь-позоришь меня? – вскричал Эйнан.
– Зачем увел меня из милой сердцу Барселоны? Чтоб голодом морить? Злосчастен день знакомства нашего! – воскликнул Забара.
– С тобою вместе проклинаю этот день! Хулы наслушался премного! Клянусь своею жизнью и жизнями потомков Ашмадая, огорчаться настала очередь твоя! Я ловко обманул тебя, ты видишь пред собою побег древа мощного и вечного!
Услыхав имя Ашмадая, бессмертного царя дьяволов, несчастный Иосиф ибн Забара задрожал всем телом, душа его заледенела, сердце, казалось, перестало биться. Он взглянул на Эйнана: лицо пылает, глаза – шары огненные, из ноздрей валит пар, словно горнило дымит.
– Не гневайся, господин мой, – заговорил Забара, от страха едва ворочая языком, – не ослышался ли я? От какого Ашмадая ты происходишь?
– Ты не ослышался! Я из рода владыки дьяволов, того самого Ашмадая, который перехитрил царя Соломона, и короны его лишил, и в пустыню изгнал! – торжествующе произнес Эйнан.
– О, горе мне! Дьявола я почитал другом своим! Зачем сразу не признался? Зачем обманул? Зачем родины лишил, отродье дьявольское?
– Видно, крепко и сладко спало разумение твое. Или его вовсе нет? Ведь знал, что звать меня Эйнан. Кабы сведущ ты был в премудрости древних фолиантов наших, то, разобравши это слово по буквам да по косточкам, нашел бы на святых листах упоминания о сынах царственного демона, и о внуках и правнуках его, и далее, покуда не добрался бы до имени моего!