Мария через месяц начала со мной разговаривать, а поглядев, как засверкал новыми коваными воротами и стенами замок, и волшебно расцвело поместье, стала любезной, насколько это возможно. Всё равно она сидела в своей комнате, с родственниками не общалась, только завела служанку. Они иногда ходили гулять вокруг замка и на рынок, издали раскланиваясь со мной, даже ела у себя. Вообще сам герцог не позволял себе обедать отдельно от двора, это считалось неимоверным эгоизмом, впрочем, без жены дел хватало. Моя женитьба была настолько внезапной и неожиданной, что такое редко бывает. Обычно родители долго торгуются за приданое, иногда годами, или сговариваются, когда супруги ещё говорить толком не научились. С другой стороны, барону перед женой отчитываться не с руки, на дороге проезжают возки маркитанток, в городке любая теперь мне рада, не простой драконодав, целый барон. Его светлость говорил, что женятся благородные редко для плотских утех, а для продолжения рода, с женой заключают договор, сколько ей содержание положено за сына, дочерей обычно рассматривают как лишнюю обузу. Сарацины сказывают вообще дочерей живьём закапывают, чтобы их не воровали, при этом убивая родственников. Поэтому, наверное, потом с женой стоит поторговаться за наследника, а себе завести экономку посимпатичнее, вон малышка Жюли толковая и симпатичная. Впрочем, пока забот было как у нас говорят выше крыши, едва удавалось к вечеру вылезти из седла, впиться зубами в баранью ногу, хлопнуть винца, да растянуться на кровати. Я поставил себе большую, благородные спали полусидя, считалось лежать – быть похожим на мертвеца, отчего многие не отдыхали по мне совсем. Его светлость вечно был мрачным с утра, пока вина не выпьет и не разомнётся с мечом. На предрассудки было наплевать, выросший в тесных лачугах, да ночуя в конюшне при замке, я почитал огромную кровать за великое благо, мягкая перина, шёлковое покрывало – невиданная роскошь.
А кто изгнал рыцарей из жизни? Любители денег и торговли!
Солженицын
С его светлостью много довелось поездить, мир повидать, на строительстве крепости Кальмон д'Оль свёл знакомство с подмастерьями строителя Бернардо делле Джирандоле. Его светлость изволили захворать и лежали в горячке, думали отойдёт, но здоровье его светлости бычье, выздоровел через месяц. Слоняясь без дела, прибился к подмастерьям, те узнав, что латынь разбираю, завалили меня книгами по фортификации, их перетолмачивать надобно было. Заодно по стройке за италийцем бегали, записывали и зарисовывали замыслы его величественные, большой человек. Кормили хорошо, даже отрез ткани на одёжу выдали, а вино не переводилось вовсе, святые люди. За месяц этот, про строительство замков узнал с крепостями, больше, чем хотел. Отчего теперь, ремонтируя замок, укреплял стены как следует под ядра бомбард, италиец весьма ругался, если стены возводили тонкие и высокие, без укрепления землёй. Стены сделали многослойными, досыпали землёй, устроили бойницы для перекрёстного огня, ров сделали пошире, вычистили. Обычно как слабятся в замке? Правильно, выставят задницу за крепостную стену и гадят в ров, чтоб значит, враг имел большое удовольствие скользить в испражнениях осаждённых. Правда запашина стояла и миазмы всякие выделялись, как говаривал италиец, потому категорически гадить со стены всем запрещал и если видел, то дубасил палкой. Хотя, надо сказать помочиться со стены не запрещал и сам предавался сему с великой охотой, соревновался кто дальше доструится. Памятуя наставления мудрого италийца, я запретил гадить со стен, завёл специальные отхожие места и золоторя, вывозящего человечьи испражнения в подходящее место. Это посчитали неожиданной блажью, однако слушались беспрекословно – кормили хорошо, не пороли, работы было много и даже платили. Конечно, были лентяи, склонные отлынивать от работы и жрать в три горла, но таким быстро указывали дорогу. Не работаешь – не ешь, хорошо работаешь, ещё и пьёшь, у нас бездельников и воришек, как в замке его светлости не держали.