В городишке открыли кабак на пристани, завидев такое, потянулись лодочники, местные хуторяне стали привозить на рыночную площадь дичь и мясо, покупая ткань и гвозди у предприимчивых торговцев. Вскоре городишко стал оживать, даже ярмарку провели, открыли второй кабак, в заброшенную церквушку определили причетника, вскоре округа сверялась с её колоколом, постоянно зная утро теперь или полдень. Горланил причетник отменно, любил, как положено, выпить и закусить в кабаке, девок исповедовал, нормальный толстячок. Вскоре в городишке стало тесновато, приехавшие из Ла-Бастид семьи поставили несколько новых домов. Жизнь, доселе жалкая и бедная, исполненная старческих немощей и беспросветной нищеты, становилась разудалой и весёлой. Через город стали проезжать вороватые жонглёры, устраивающие целые представления и обворовывающие зрителей, а хуже того дома, пока бесхитростные деревенщины смотрят представление. Поэтому, в городке пришлось завести толкового шерифа, назначив одного из бывших слуг герцога. Это имело двойное значение – малый был незнаком со здешними, потому никого не выделял, чужой всем, он был предан только новому владельцу. Конечно, его вскоре подкупят торговцы или жонглёры, однако первое время шериф наводил порядок крепкой рукой. Здесь должность называли на островной манер шерифом, ещё помнили старики, как здесь заправляли островитяне, начальника стражи здесь как называли шерифом полсотни лет назад, так продолжали. Впрочем, новоиспечённый шериф был из островитян как раз, по отцу, поэтому быстро приучил местных играть в мяч, только зубы летели и порубил своим быстрым клинком с дюжину разбойников, да повесил воришек – серьёзный был человек.
Кузнец за серебряную монету наладил мельницу, оказалось там дела на пару дней, пока ремонтировали замок и постройки, обзаводились скотиной, потянулись первые возы с зерном. Раньше им приходилось, как мельница сломалась ездить за два дня в аббатство Святого Иннокентия, но размолов у меня дешевле и ближе, вся округа стала ездить к нам. Аббат было стал жаловаться его светлости, но герцог только заругался сильно и ничего не ответил, занятый торговлей о выкупе и отпаиванием холодным вином короля, говорят тот чуть не помер от хохота, узнав все подробности пленения. Аббат решил прикрыть мельницу, подав жалобу епископу, однако тот, прослышав об истории при дворе, где который месяц анекдот вызывал хохот, ссориться с новым любимчиком герцога и короля не хотел, даже передавал благословение. Герцог, вернувшись от короля, заехал в замок и был приятно удивлён произошедшими переменами. Он помнил замок развалюхой с вечно пьяным хозяином, не сказать, чтобы с бесконечных запасов вина я всегда держался ровно в седле, однако по сравнению с прежним хозяином я был святым.