Но больше всего обращали внимание на королевского шута. Вы не слышали про королевского шута?! Это легенда всего королевства и многих соседних, император приезжал глянуть на его выходки. Шут происходил из древнего и весьма уважаемого рода, даже мог претендовать на корону, однако предпочитал смешить короля и двор. Временами, Патрис, как звали шута, ничем не отличался от важного придворного, носил меч и роскошные одежды, участвовал в нескольких итальянских кампаниях, был хорош на турнирах. Однако, чаще всего его видели в немыслимых одеждах, часто увешенного бубенцами и колокольчиками, ходящего на руках, задом наперёд, катящегося колесом. Он читал стишки самого похабного содержания на рыночной площади, заставляя сгибаться любого от дикого хохота. Надев на руку простую шапку, он мог показать епископа, короля или последнего нищего, что говорить, если на руке оказывалась искусно сделанная кукла! Такие сценки потом в кабаках пересказывали годами, а если бы шут брал за свои представления деньги, то разбогател бы неимоверно. Король очень ценил шута, прислушиваясь к его мнению больше, чем к матери, а любимым занятием на пиру, кроме пожирания хлеба, вымоченного в жирном соусе было глядеть за ужимками и сценками обожаемого шута.
Вот и теперь, рыцари едва не попадали с лошадей от хохота: шут мастерски показывал, как слуги заталкивают на лошадь неуклюжего или пьяного рыцаря, причём показывал один и лошадь и слуг и рыцаря, да так озорно, что можно было получить грыжу, надорвавшись от хохота. Наконец, шут как бы взгромоздился на лошадь и преувеличенно важно всех оглядел. Затем шут комически показал, как сражается на копьях, оно будто бы застряло в противнике или дереве, Патрис так тужился и краснел, что казалось он тащит копьё не из воздуха, а действительно воткнутое глубоко в бревно. У шута были помощники, набежали трое помогать тащить воображаемое копьё из несуществующего бревна. Они так убедительно показывали, что хотелось сорваться и помочь неуклюжим бедолагам. Однако те вроде бы справились, вытащили копьё, но тут видимо у шута на воображаемой лошади ослабла подпруга и начало сползать седло. Шут комически ёрзал, чтобы удержаться в седле, вытворял немыслимые кривлянья, но всё таки упал. Правда упал он так, просто завалился на бок, однако пугался и округлял глаза будто с жеребца упал огромного. Рыцари как и зрители ухохатывались, а шут с важным видом поднялся и «поскакал» рядом с колонной рыцарей на всё том же воображаемом коне, доскакал до королевской ложи и уселся подле короля с важным видом, дав рыцарям наслаждаться своим триумфом.