Я патологически ничего не успеваю и очень злюсь на себя за это. Вроде бы целый день занят, но количество дел не только не убывает, а почему-то прибывает. Такой вот парадокс. Пять с половиной лет назад в моей жизни неожиданно произошли совершенно невероятные изменения. Никогда не думал, что такое вообще может случиться, а уж тем более со мной. До невероятных событий я тихо жил в провинциальном Сосновске с моей мамой, матерью-одиночкой. В детстве больше всего на свете я, конечно, хотел иметь отца, самого умного, самого честного, самого сильного, отца, который всегда был бы готов прийти мне на помощь. На втором месте шли мечты о брате, с которым меня связывала бы настоящая мужская дружба. Но что есть, то есть. Я вырос, вполне смирился с действительностью и, можно сказать, был счастлив. И вдруг выяснилось, что у меня жив отец, более того, он всю жизнь мечтал заботиться обо мне, но не мог из-за негодяя – Недельского, который угрожал расправиться с моей матерью, если он признает меня своим сыном. И это не все. Выяснилось, что я потомок старинного рода Немчиновых, которые когда-то до революции жили в своем имении вблизи нашего города. Мой прапрадед вместе с семьей уехал в Париж после трагической гибели дочери Сони еще до революции. Род Немчиновых во Франции не заглох, оказалось, что у меня есть дядя, брат и сирота племянник. Его отец – мой старший брат – чуть более пяти лет назад был убит вместе со своей женой. Убит, потому что отказался сотрудничать с мошенниками, которые пытались завладеть наследством: его почти сто лет назад мой прапрадед завещал своему внебрачному сыну – моему прадеду, оставшемуся в России. В одночасье я оказался сказочно богат: у меня появились отец, брат, племянник и солидное состояние. Надо сказать, что мой прапрадед, Леонид Львович, был очень умным, дальновидным человеком. Он не тешил себя надеждами, что власть большевиков – явление сугубо временное, он предвидел, что двадцатый век будет ох как непрост, и не без основания предполагал, что его сын Федор сам вряд ли сможет воспользоваться наследством. Старый граф думал о нас, потомках Федора, поэтому основную часть наследства составили не деньги, которые могли обесцениться cо временем, а артефакты, сыгравшие большую роль в истории рода Немчиновых, картины, старинные книги и антиквариат. Денежной частью наследства я распорядился очень просто. Я вложил деньги так, как посоветовали отец и дядя Виталя. Вложение оказалось весьма прибыльным, свой весьма неплохой доход я в основном трачу на школу, в которой работаю. По профессии я учитель истории, можно сказать, фанат своего дела, поэтому, когда в мои руки попали исторические артефакты, оставленные прапрадедом, у меня случился, как говорят мои ученики, вынос мозга. Самая ценная вещь – крест, которым Иван Грозный наградил одного из моих предков за храбрость при взятии Казани. Подумать только, я – обладатель креста, который держал в руках Иван Грозный! Есть от чего помутиться разуму. Держать такую ценность у себя дома я считаю неправильным. Я обратился в Исторический музей в Москве, но там выставить крест в постоянной экспозиции музея отказались. Какой смысл передавать крест в музей, если он будет пылиться в запасниках? Тогда я пошел в наш сосновский краеведческий музей, там меня встретили на ура. Я решил передать в музей не только крест, но и антиквариат, завещанный мне прапрадедом. Конечно, перво-наперво я предложил разместить картины и антиквариат в усадьбе Немчиновых, но Вадим категорически отказался. Он считает, что усадьба – это дом для обычной жизни, а антиквариат, ценные картины и исторические ценности должны быть в музее. Руководство краеведческого музея во всем пошло мне навстречу, но, прежде чем нам удалось подготовить экспозицию, пришлось довольно долго возиться с реконструкцией помещения музея и усовершенствованием систем хранения экспонатов и безопасности. Мы сделали все по высшему классу, но мой отец настоятельно порекомендовал мне не выставлять настоящий крест, а заказать аутентичную копию. На это тоже ушли время и силы.