– Никто, только я. Последние годы у мистера Оулдриджа не очень хорошо шли дела. Не всегда вовремя получалось платить жалование. Все ушли, только я остался верен дому, – с искренней горечью в голосе произнес дворецкий.
– От кого же вы запираете комнату? – удивился инспектор.
– В доме бывает много людей…, – неуверенно начал дворецкий.
– И? – подбадривал его инспектор.
– Это всего лишь обычные меры предосторожности. В общем-то привычка, не более того, – твердо закончил Алфорд.
– У вас есть какие-то ценности в комнате? – не унимался инспектор.
– Только мои сбережения.
– На что вы копите деньги?
– На старость, – быстро ответил Алфорд. Его ответ прозвучал достаточно резко, особенно учитывая его невозмутимый характер. «Что за глупые вопросы?» – читалось в его тоне.
Совершенно неожиданно Пикок достал из кармана трубку из нубука, неспеша набил ее табаком, раскурил и выпустил в потолок густое облако дыма, которое на несколько мгновений зависло над нами и только затем медленно стало растворяться.
– С вашего позволения, – особенно ни к кому не обращаясь произнес инспектор. Кэтлин два раза кашлянула, но ничего не сказала.
Я заворожено смотрел на непроницаемую белую завесу, и мне очень хотелось прыгнуть в нее, чтобы затем наконец-то вынырнуть на поверхность здравого смысла. Но сон не кончался, потому что реальность неумолима как паровоз, она била прямо в челюсть и оставалось только шире открывать глаза, чтобы не пропустить хоть какой-то лучик света в этой кромешной тьме.
– На старость? – переспросил Пикок. – Вы также собирались покинуть мистера Оулдриджа?
Повисла тяжелая пауза. Алфорд молчал. Наконец он издал обреченный вздох и ответил.
– В Суссексе живет моя сестра с дочерью. Племянница очень больна, требуется дорогое лечение, поэтому все свои накопления я периодически отправляю им.
Инспектор курил, казалось, его совершенно не интересует то, что говорит дворецкий.
– Вы не могли бы дать мне ключ от вашей комнаты?
«Зачем?» – чуть не сорвалось у меня с губ.
Алфорд покорно подошел и протянул большой ключ.
И тут произошло неожиданное. Что-то металлически лязгнуло, затем все увидели, что на руках дворецкого чернеют какие-то уродливые браслеты. Господи, да это же наручники! Еще никогда я не видел инспектора таким серьезным и сосредоточенным. В руках он держал револьвер Дейва, дуло которого недвусмысленно уставилось в живот дворецкого.
– Прошу вас, Алфорд, не делайте резких движений, – с каменным лицом произнес инспектор.
Ни один мускул не дрогнул на лице Алфорда. Я с удивлением наблюдал, как его левая бровь лишь слегка приподнялась, как бы давая понять, что инспектор ведет себя не самым вежливым образом.