– Все, сука! Киздец тебе, гад! – орет между тем Мишаня, катаясь по полу в приступе бессильной ярости. – Ни хера не получишь… Завтра же кассета с твоими подвигами будет у ментов…
– Да хоть у самого Господа Бога, – пожимает плечами гад, дивясь людской мелочности, а сам тем временем пытается со всей доступной ему основательностью обдумать здравую мысль, периодически беспокоящую его воображение: а не поджечь ли ко всем чертям собачьим этот семейный вертеп? В конце концов, как сказал один выдающийся фисгармонист-чечеточник, уничтожать следы даже пустяшных преступлений есть естественная потребность человеческого организма…
– Эй! – кричат снаружи две луженые глотки. – Что там у вас за стрельба?
Вадим Петрович выглядывает в окно и видит двух полицейских, выглядывающих в свой черед из патрульного автомобиля.
– Да это у нас с женой игра такая: дуэль на газовых пистолетах, – объясняет он служивым. Служивые рогочут, задаются логичным вопросом:
– Сексуальная?
– Социальная, – гасит их веселье Солипсинцев.
– А, – разочарованно тянут копы. – Тогда придется оштрафовать вас на двадцать условных единиц за шум в неурочное время.
Полицейские выписывают квитанцию, шлепают ее на входную дверь и отправляются восвояси. Вадим Петрович с укоризной смотрит на присутствующих. Мишаня отводит глаза в сторону. Его супруга безуспешно пытается дотянуться скованными ручками до искусственного члена, сиротливо торчащего из ее многострадального ануса. Негодяев предусмотрительно не подает признаков жизни, очевидно, собираясь с духом для новых подвигов.
– Ну что, дети бледные сомненья и тревоги, пришла пора колоться. Итак, какую гадость в пару к конскому возбудителю вы мне в трактире подмешали?
В ответ молчанье жертвенных ягнят. Плюс кряхтение комолой телки.
– Ребята, не будите во мне жестокого зверя – усладителя мазохистов. Чай жопа не только у этой выпускницы курсов недоедания имеется, но и у вас есть. У каждого по экземпляру. Прикажете употребить? Чью первой? Желающему пукнуть…
Негодяев приоткрыл глаза, покосился на Солипсинцева и еще крепче вжался в пол тылом. Покоившийся на боку Мишаня, попытался перекатиться ближе к спасительной стенке, не преуспел, задумался, отверз уста…
– Молчи, Михаил! Не говори этому импотенту ничего! В конце концов, это не более позорно, чем клизма…
Мишаня умолкает, так и не произнеся ничего членораздельного.
– Вот оно что, – понимающе улыбается Вадим Петрович. – Даме претит экологически чистый фаллоимитатор, не знающий проблем с эрекцией, ей подавай природный хрен со всеми его клиническими и, не дай Бог, венерическими недостатками. Что ж, это поправимо. Желанье дамы – закон течки…