– Я полагаю, мы урегулируем этот вопрос…
– О’кей, урегулировывайте.
– Какая меркантильность! – фыркнула Анна Сергеевна.
– Действительно, – поддержал кассир администратора. –
Скромнее надо быть, девушка, человечнее…
– Ну чего вы взъелись? Надо же человеку хоть к чему-ни-будь хоть какой-то интерес испытывать? Почему бы не к деньгам? Уж они-то не подведут, всегда выручат…
– А ты? – ввернула Анна Сергеевна.
– И я, – охотно вписалась Вика. – Если хорошо заплатите…
– Well. How much? – пошел напрямик американец.
– One hundred thousand dollars!
– Deal! Shake on it![107]
Договаривающиеся стороны с чувством пожали друг другу руки.
– Не, ты глянь, чё вытворяет! – восклицает один из обезоруженных богатырей Черномора, таращась на экран забытого ящика, где ведущий, бормоча о том, что видит как генерал делает ему знаки руками, давая понять, что он арестован и что ему пора закругляться со своими идиотскими провокационными новостями, и оправдываясь тем, что в крепкие орешки он не годится, поскольку из того оголтелого хаоса случайностей, накладок и недоразумений, который мы именуем жизнью, не вынес ни одной идеи (терпеть не могу таскать тяжести) и давно уже живет не головой, не сердцем, а воображением, к тому же выражение суровой решительности совершенно не идет его упитанной физиономии, вдруг встает, снимает очки, отцепляет утробистый торс, отдирает парик, удаляет бородавку с носа, стирает врожденную смуглость с щек и превращается в стройного молодого человека белобрысой нордической породы.
– Вы ведь Майкла Турова хотите арестовать, генерал? Так его здесь нет. Он давным-давно у бабушки в Греции тацики кушает. Очень их любит. Ну, знаете, это такие взбитые огурчики с кислым молочком. Мировой закусон!
– Ты кто? – не верит собственным глазам не видимый в кадре генерал, взирая на юношу, чей облик кажется еще менее внушающим доверие, чем предыдущий.
– Я? Правдоматкин я – и.о. Майкла Турова. Лицо подневольное, безответственное…
– Повторяю в последний раз! – перекрывает хохот телезрителей мегафонный рев профессионального переговорщика. – Никаких ваших условий мы не принимаем! Если через пять минут не отпустите с миром всех заложников и не сдадитесь сами, мы начнем штурм!
– По-моему, это к вам относится, – обратился дядя Сева к недоумевающим курдам. Курды отрицательно покачали головами.
– Какие еще заложники к ядреной фене! – сказал Игорь, направляясь к выходу.
– Стой! Назад! – закричала Анна Сергеевна. Игорь не отреагировал. Стоило ему показаться в проеме, как пулеметная очередь разнесла в щепы все бамбуковые палочки. Сотой долей секунды раньше черная тень успела метнуться в сторону.