Прилегла рядышком с ним. Погладила кончиками пальцев дорогое, любимое лицо. Он же был прекрасным героем для романа. Поцеловала в плечо и успокоено заснула снова.
Был выходной, и проводила я его, как обычно у Любани. Квартира ее обычно напоминала улей полный пчел. Хотя внутри всего лишь двое детей и двое взрослых. Самый тихий из их квартета, конечно, Валя. Либо с дочкой занимается, то есть пытается ее чем-то занять, либо телевизор смотрит, либо по дому что-то подкручивает, колотит, ремонтирует.
Старший, Димка, все время подтрунивает над сестренкой. Диана в свои пять лет еще ничего не понимает. Ведется на все подначки, начинает драться, отбирать у него свои игрушки, пакостить по мелочам. Потом, когда понимает, что силы не равны, прибегает к чисто женскому средству – ударяется в слезы.
Тогда, поверх этого общего фона накладывается Любанин бас. Не слушая несовпадающие показания, что идут наперебой с обеих сторон, и, не вникая, расставляет по углам.
Сегодня было пока спокойно. Димка убежал гулять, а Диана была у бабушки в гостях.
А мы вот уже час медитировали – лепили пельмени и распевали песни. Два подноса были готовы, разложены на досочки и отправлены в морозилку. Зимой было бы проще, но мы не ищем легких путей.
– Слушай, Любань, может, проще было котлет настряпать?
– Не проще. Мне эти котлеты уже скоро во сне будут сниться. В кошмарах, я имею ввиду. Так что лепи, давай, не отвлекайся.
– Запевай тогда.
– Ага.
Положила готовую пельмешку на доску и встала, раскатывать новый сочень.
– Оставь только немного теста.
– Помню, помню. Ты любишь жареные сочни. Оставлю, конечно.
Вдохнула в легкие побольше воздуха.
– «Позвони мне, позвони,
Позвони мне, ради Бога,
Через время протяни
Голос тихий и глубокий…»
Я быстро подхватила мотивчик, методично слепляя краешки теста пальцами. На кульминации заголосили громче:
– «Если я в твоей судьбе
Ничего уже не значу,
Я забуду о тебе,
Я смогу, я не заплачу.
Эту боль перетерпя,
Я дышать не перестану,
Все равно счастливой стану,
Все равно счастливой стану,
Даже если без тебя.
Позвони мне, позвони…».
В кухню зашел Валя, почесывая отверткой затылок.
– Слушай, Люб, а когда мы есть будем. А то от ваших завываний желудок бурчать начал.
– Вот и старайся после этого для семьи. Никакой благодарности.
– Я ведь не о том… Свет!
– А что Света?! Ты только что и мое пение завыванием обозвал.
– Короче, дамы, когда мы обедать будем? Три часа уже. Димка скоро с гулянки вернется тоже голодный.
Подружка быстро нарезала стаканом кругляшков и перекинула в мою сторону. Подошла, поцеловала мужа в залысину на лбу.