Но я скучала по работе. Начальник моему сообщению, что отпуск плавно перетек в больничный, понятное дело не обрадовался. Надо позвонить узнать, может, домой какие-нибудь материалы перешлют. Делом займусь, все веселее.
Потянулась к телефону.
– Кому звонить хочешь с утра пораньше?
Вздрогнула. Совсем забыла, что не одна в квартире. Герман стоял в дверях полуодетый, тер красную, помятую щеку и смешно водил носом, принюхиваясь.
Блинчики были прикрыты крышкой. Приподняла ее, достала из холодильника сметану, варенье, налила во вторую кружку кофе.
– Садись, завтракай. Я хотела позвонить на работу.
– Ты же вроде звонила уже на счет больничного?
– Да. Но сейчас мне полегче. Хочу попросить, чтобы мне текучку домой на электронную почту скинули. Поработаю дома.
Он нахмурился, сосредоточенно жуя блинчик.
– Может, пока отдохнешь?
– Отдохнула уже. Скучно мне.
– Скучно?
– Не так выразилась, извини. Просто сидение в четырех стенах не самое увлекательное занятие. Синяки еще не скоро сойдут, чтобы можно было спокойно, куда захочу, выходить.
– Понимаю.
Вторая часть меня сейчас манерно сидела, закинув ножку на ножку, и переводила удивленный взгляд с мужчины на меня. «И что? Вот об этом ты мечтала? Ох, тяжко с тобой. И на самом деле скучно. Никакая работа не поможет. Отвлекай, не отвлекай себя, а правде в глаза надо посмотреть. Этого человека ты совершенно не знаешь. Не представляешь, что тебе с ним делать. И как же он впишется в твою жизнь». Будто наваждение, как плотный туман перед глазами, прошло. Вот был ты осликом, что всю жизнь бежал за морковкой, повешенной на веревочку перед носом. А потом очнулся и увидел. Что мир вокруг существует. И он гораздо интереснее, красочнее и сочнее, чем засохшая от времени морковка.
Как-то так.
Конечно, не совсем правильно равнять человека с морковкой. Но весь сыр-бор не из-за него, а из-за моих чувств к нему и надежд на светлое будущее связанных именно с ним. Я так долго гонялась за этой мечтой, что уже давно перестала ощущать ее вкус. Остались одни лишь автоматические движения.
– Что? Про какие автоматы ты бормочешь?
– Ни про какие. Так, задумалась.
– Ага. Но все равно, звонить еще рано. Восемь утра.
– Ничего, шеф уже в это время на месте бывает.
– Трудоголик значит. Понятно.
– Герман, со мной все в порядке.
– Слышала, как я вчера звонил?
– Да. Это было неприятно.
Он будто съежился на своем стуле, закрыл глаза. Под ними синяки, жилка дергается.
«Все о себе, да о себе. А человек ночами плохо спит, волнуется. Скоро себя до психушки сам доведет».
– Я не знал, что делать. Как вывести тебя из этого состояния. И боялся, что вся произошедшая история слишком сильно повлияла на тебя.