На самом деле это не такая уж смешная история и она уж точно не самая интересная из нашего стажа. Были у нас дела и похитроумнее. Матрёшки пришли мне в голову внезапно, как ассоциация.
– Чё-то в горле пересохло – хриплю я, обрывая весёлый рассказ Буратины. – Воды бы попить холодненькой.
– Там в холодильнике полно. Принести?
– Светик, может ты сходишь? – Моя неожиданная просьба, сначала обескураживает её, но потом она понимает. Светка всегда была сообразительной. Она понимает, что я о чём-то хочу поговорить с другом наедине. Она с радостью соглашается и растворяется в тумане.
Минуту мы молчим, плавая в молочно белых облаках. Снизу слышится перебор гитарных струн и мягкий баритон Геракла:
« Мы стояли на прошлом, мы ждали начала,
Прижимаясь к стене, где исчезли они,
Где ещё одну жизнь одна смерть обвенчала,
Парой вспышек огня, да в эти смутные дни
Что, что…»
– Знаешь почему я про матрёшек вспомнил? – Мой голос осип, глотку действительно сушит.
– Почему?
– Вся эта история кажется мне похожей на большую матрёшку. Сначала я вижу красивый безупречно раскрашенный сувенир. Мой друг каким-то образом улучшил своё материальное состояние, да так, что даже купил себе яхту. Ну и прекрасно, тем более, что он собрал всех нас на незабываемую вечеринку. Оказывается всё не так красиво. В этой матрёшке есть ещё одна. Яхта не моего друга – он её украл. Ну и ладно. Эта матрёшка тоже красивая. Яхта угнана у злейшего врага, убившего нашего друга, и у нас есть страховка в виде компромата на этого вражину. Потом оказывается, что и это не всё. В той матрёшке есть ещё одна. Эта уже пострашнее и понеказистей будет. Никакого компромата, а равно и страховки у нас нет, и все мы оказываемся на волосок от смерти. Но и в этой деревянной дуре можно разглядеть симпатичные черты. Всё же мы мстим врагу. Мы мстим за своего друга…
Я на секунду замолкаю, пытаясь проглотить сухой комок, застрявший в горле.
– Я даже представить себе не мог, что в этой матрёшке может быть ещё одна, но сейчас, что-то мне подсказывает, что она там есть. Если там есть ещё что-то, оно по любому страшное. Дружище, я боюсь открывать эту матрёшку. Скажи, что в ней ничего нет.
«Что нам ве-ете-ер, да на это о-отве-е-етит,
Несущийся ми-имо-о, да сломавший крыло-о,
И-и упа-ав между на-ами-и, так недо-олго лю-ю-би-имых,
Разбил он объя-ятья-я, как простое стекло…»
Я заглядываю в глаза Буратины и понимаю, что был прав. Пальцы ложатся на цевьё карабина и с силой его сжимают.
– Ленин не сдавал нас ворам? – мой голос совсем пропал. Его глотает туман, он тонет в нём. Сейчас я могу издавать лишь змеиное шипение.