Геракл к этому времени уже ползал в высокой траве, подсвечивая себе зажигалкой.
– Знаешь, мне ещё сегодня геометрию доделывать…– поморщился Рита.
– Какую геометрию, лето на дворе.
– Я же проболел в том году, вот сейчас навёрстываю…
– Слушай, друг, помоги, я тебе упаковку кассет японских подгоню, если найдёшь. Нулёвые, муха не сидела, фирма «ТДК», феррум , хром.
– Откуда они у тебя?
– Какая разница. Поможешь?
Мотивация сработала. Рита поставил ведро и с энтузиазмом начал шарить в траве, прочёсывая сектор, в котором по моим словам вероятнее всего с меня могли слететь часы. Кассеты в то время были дефицитной и очень ликвидной валютой, а Рита никогда не упускал возможность отхватить что-нибудь нахаляву. Может быть поэтому он частенько становился мишенью таких как мы.
Я делал вид, что тоже ищу, а сам, убедившись в том, что всё внимание Риты сосредоточено на поисках, махал двумя руками парням, которые ковырялись с мопедом у самого крыльца подъезда. Я поднимал обе руки и резко бросал их вниз, давая парням знак, чтобы они быстрее убирались в подъезд вместе с Моциком. В какой-то момент Уксус заметил, мои телодвижения, но истолковал их почему-то по-своему. В серых сумерках, плохо просматривалось, что творится в тридцати метрах возле беседки. Не было видно, кто там конкретно находится. Парни просто знали, что там должны быть мы, а ползающий в траве Рита был незаметен. К своему ужасу, я увидел, что Уксус быстрым шагом направляется к беседке, а за ним уже ковыляют Поночка и долговязый Буратина, ведущие Моцика под узцы.
– Вы чё там ковыряетесь…– начал было Уксус, но я нервно выкинул руку в сторону, показывая, что рядом со мной находится Рита.
Уксус всё понял, но было уже поздно. Рита поднял голову.
– Чё, чё, часы батины ищем! Давай тоже помогай! – Выкрикнув эту фразу, я с таким усердием стал рыться в траве, будто хотел выкопать себе нору и спрятаться от этого кошмара. Уксус, внезапно поняв, что дело дрянь, стоял и растерянно озирался по сторонам. Всё решил пронзивший неловкую тишину баритон Поночки.
– Без бензина оставил, падла! Придётся с машин сливать!
Только теперь Рита начал понимать, что что-то не так и в его голове один за другим стали появляться вопросы.
Откуда нарисовались эти трое?
Почему они так встревожены?
Какая падла оставила их без бензина?
Зачем им бензин?
Рита приподнялся над травой, а потом начал медленно вставать, ощущая, что ноги становятся ватными. Он не мог поверить своим глазам. Его Моцик, его родной конёк-горбунок стоял, прижимаясь к ляжке долговязого недоумка Буратины. Дальше была немая сцена, как в конце пьесы Гоголя.