***
Русти резал, раненый выл и скреб стол. Иоля, героически сражаясь с головокружениями, смотрела за повязками, жгутами и зажимами. От входа в палатку доносился возбужденный голос Шани:
– Куда? Вы что, сдурели! Тут живые ждут спасения, а вы претесь с трупом?
– Но это же сам барон Анзельм Обри, лично, мазель фершелша! Это ж командир хоругви!
– Был командир хоругви. А сейчас – покойник! Вам удалось притащить его сюда одним куском только потому, что у него плотные латы! Забирайте! Здесь лазарет, а не морг!
– Но, мазель фершелша...
– Не загораживайте вход! Видите, несут такого, который еще дышит. Во всяком случае, мне кажется, что дышит. Потому что это могут быть лишь пер... э... газы выходят.
Русти хмыкнул, но тут же насупился.
– Шани! Немедленно ко мне! Запомни, девчонка, – проговорил он сквозь стиснутые зубы, наклонившись над разрубленной ногой. – Хирург может позволить себе быть циничным только после десяти лет практики. Запомнила?
– Ага, господин Русти.
– Бери респиратор и оттяни надкостницу... А, дьявольщина, надо бы еще немного обезболить... Где Марти?
– Блюет за палаткой, господин Русти, – без всякого цинизма ответила Шани. – Как обожравшаяся кошка.
– Чародеи, – Русти взял пилу, – чем выдумывать бесчисленные заклинания, страшные и могущественные, лучше б сосредоточились на придумывании одного-единственного. Такого, которое позволило бы им наводить мелкие чары. Например, обезболивающие. Но – запросто. И без блевания.
Пила заскрипела и захрустела на кости. Раненый выл.
– Туже повязку, Иоля.
Кость наконец поддалась. Русти обработал ее долотом, отер лоб.
– Сосуды и нервы, – сказал он машинально и напрасно, потому что, прежде чем успел докончить фразу, девушки уже зашивали. Он снял со стола ампутированную ногу и бросил в угол, на кучу других ампутированных конечностей. Раненый уже какое-то время не ревел и не выл.
– Обморок или умер?
– Обморок, господин Русти.
– Хорошо. Зашей культю, Шани. Давайте следующего! Иоля, пойди проверь, Марти уже все... выблевала?
– Интересно, – тихонько сказала Иоля, не поднимая головы, – а сколько лет практики у вас, господин Русти? Сто?
***
После нескольких минут форсированного, удушающего пылью броска ругань сотников и десятников наконец остановила и развернула в линию вызимские подразделения. Ярре, задыхаясь, как рыба ловя воздух ртом, увидел воеводу Бронибора, красовавшегося перед строем на своем изумительном жеребце, покрытом пластинами ладр. Сам воевода тоже был в полных латах, покрытых голубыми полосками, благодаря чему казался огромной жестяной макрелью.