– А матери гуляли, – договорил Геральт голосом, ледяным как горное озеро. – Понимаю и полон снисходительности. По крайней мере стараюсь. Пошли отсюда, Лютик.
– Ну и идите, мое вам почтеньице, – сказал без всякой почтительности хозяин. – Но чтоб потом не вякали, дескать, я вас не упреждал. В нонешние времена в краснолюдском районе запросто можно шишку набить. При случае.
– При каком случае?
– А я больно знаю? Мое это дело, шишки, что ли?
– Пошли, Геральт, – поторопил Лютик, краем глаза видя, что обиженные войной юнцы, те, которые еще сохранили толику сознания, посматривают на них слезящимися от фисштеха глазами.
– До свидания, хозяин. Как знать, может, еще когда-нибудь забежим на минутку. Когда уже не будет при входе этих надписей.
– И которая же из них не пришлась вашим милостям по вкусу? – насупился хозяин, задиристо подбоченясь. – Э? Может, та, что о краснолюдах?
– Нет, та, что о кухаре.
Трое "отроков", заметно покачиваясь, поднялись из-за стола с явным намерением загородить им дорогу. Девушки и два парня в черных курточках. С мечами за спиной.
Геральт не замедлил шага, шел, а лицо и глаза у него были холодные и совершенно равнодушные.
Сопляки почти в последний момент расступились, попятились. Лютик почувствовал, как от них несет пивом, потом и страхом.
– Надо привыкать, – сказал ведьмак, когда они вышли. – Надо подлаживаться.
– Иногда трудно.
– Это не аргумент. Не аргумент. Лютик.
Воздух был горячим, плотным и липким. Как крутой бульон.
***
Снаружи перед заезжим двором два парня в черных курточках помогали светловолосой девушке умыться в корыте. Девушка фыркала, невнятно утверждала, что ей уже лучше, и заявляла, что должна напиться. Что да, конечно, она пойдет на базар, чтобы там ради потехи переворачивать прилавки, но сначала ей необходимо выпить. В смысле – напиться.
Девушку звали Надя Эспозито. Это имя записано в анналах. И вошло в историю.
Но ни Геральт, ни Лютик этого знать еще не могли.
Девушка тоже.
***
Жизнь на улочках, окружающих центральную городскую часть Ривии, била ключом, причем ключом этим был всеобщий торг, без остатка поглощающий жителей и гостей столицы. Создавалось впечатление, что все здесь торгуют всем и все пытаются обменять свое барахло на другое, лучшее. Отовсюду гремела и разливалась какофония криков – товар рекламировали, самозабвенно торговались, безбожно врали друг другу, громогласно обвиняли в обмане, воровстве, шельмовстве и других грехах, в принципе с торговлей не связанных.
Прежде чем Геральт с Лютиком добрались до Вязова, им пришлось отказаться от массы заманчивых предложений, например, астролябии, жестяной трубы, комплекта столовых приборов, украшенных гербом рода Франгипани, акций медного рудника, баночки пиявок, обшарпанной книги с названием "Чудо мнимое, оно же – Голова Медузы", пары белых кроликов, эликсира, повышающего потенцию, а также – в порядке совмещения – не шибко молодой, не шибко худой и не шибко свежей женщины.