– А натяжение?
– Двадцать девять дюймов. – Барон говорил все медленнее, казалось, он выплевывает отдельные слова.
– Действительно, махина, – спокойно сказала Мильва. – Из такого положишь олененка даже за сто шагов. Если стрелок действительно хороший.
– Я, – кашлянул барон, словно немного обиженный, – с четверти сотни шагов попадаю, я бы сказал, в фазана.
– С двадцати-то пяти, – Мильва подняла голову, – я в белку всажу.
Барон, опешив, откашлялся, быстро подставил лучнице еду и напиток.
– Добрый лук, – пробормотал он, – половина успеха. Но не менее важно качество, я бы сказал, стрелы. А также, видишь ли, милсдарыня, по моему мнению, стрела...
– За здоровье ее сиятельства Анны Генриетты! За здоровье виконта Юлиана де Леттенхофа!
– За здравие! Виват!
– ... а она послала его к черту, – завершила очередной нехороший анекдот Ангулема. Юные рыцари зашлись не менее дурашливым хохотом.
Баронесски Келина и Ника слушали Кагыра с открытыми ртами, пылающими очами и горящими огнем щеками. У верхнего стола рассуждениям Региса внимала вся высшая аристократия. До Геральта – даже при его ведьмачьем слухе – доходили сквозь гул лишь отдельные слова, однако он сообразил, что речь идет об упырях, ведьмах, суккубах и вампирах. Регис размахивал серебряной вилкой и доказывал, что наилучшим противоядием "супротив вампиров" является серебро, золотой песок, наилегчайшие прикосновения к коим для вампира абсолютно и несомненно убийственны. "А чеснок?" – выспрашивали дамы. "Чеснок тоже хорошо действует, – соглашался Регис, – но малоприятен в общении, поскольку страшно смердит".
Тихо поигрывала на гуслях и дудках капелла на галерейке, похвалялись своим искусством акробаты, жонглеры и огнеглотатели. Утомленный шут пытался смешить, но где уж ему было до Ангулемы. Потом появился медвежатник с медведем, а медведь к общей потехе испугался и наклал кучу на полу. Ангулема погрустнела и слегка угасла – с такими конкурентами ей трудно было тягаться.
Остроносая княгиня неожиданно жутко разгневалась. Из-за какого-то случайно брошенного слова кто-то из баронов впал в немилость и под эскортом стражей и лично маршала двора был препровожден в Башню. Впрочем, мало кого – кроме самого барона – взволновал этот инцидент.
– Слишком быстро-то ты отсюда не выедешь, маловерный, – проговорила Фрингилья Виго, покачивая кубок. – Хоть с радостью выехал бы прямо сейчас, ничего из этого не получится.
– Снова прошу: не читай у меня в мыслях.
– Прости. Они были такими яркими, что у меня получилось невольно.
– Я слышу это уже не в первый раз.