– Ну, что, бледнолицые братья! Хлебнем огненной воды для содружества наций?!
Финны радостно загалдели и захлопали в ладоши. Студент водрузил пакет с пивом на середину стола:
– Вы прям, как дети! Оптимизма, хоть, в корыто наливай!
Седой, грозовой тучей, нависал над Печенкиным. Бригада наружки, что работала на вокзале, и командир группы «Набат» теснились в конце длиннющего стола совещаний. Грузно ступая по паркету, подполковник вернулся за стол. Хмуро оглядев собравшихся, начал разбор полетов:
– Кто мне, внятно и осмысленно, может объяснить, как провалилась операция? Применим флотскую традицию: первыми выскажутся младшие по званию. Кто начнет?
Оперативники еще ниже опустили головы, тщательно разглядывая текстуру столешницы. Каждый молил бога, чтобы участь мальчика для битья его миновала.
Только набатовец спокойно взирал на разъяренное начальство. Во-первых, Седой не являлся прямым шефом. А, во-вторых, роль группы захвата была, чистой воды, исполнительская.
Пауза затягивалась. Добровольца, первым заполучить клизму с патефонными иголками, не наблюдалось. Печенкин, понимая, что основную плюху все равно получать именно ему, приготовился подняться с места, как вдруг в кабинете раздалось:
– Разрешите, товарищ подполковник?
Все повернули головы. Стажер из четвертой «двойки» переминался с ноги на ногу.
– Докладывайте, – Седой вцепился в парня взглядом. Стажер слегка кашлянул, пытаясь преодолеть смущение:
– Когда я проводил поиск «объекта Репей» на перроне, то в одном из купе «Льва Толстой» заметил человека похожего на «объект Колибри».
– Кого?! Ты что несешь, сопляк! Колибри уже давно в изоляторе, – встревоженной коброй зашипел Печенкин.
– Молчать! – звонко припечатал ладонь о стол Седой:
– Говори толком, какой Толстой?
– Это поезд такой, товарищ подполковник, поезд. Он до Хельсинки идет, – еще больше стушевался стажер.
– Колибри идентифицировали? – свинцовый взгляд придавил на Печенкина. Майор с натугой пропихнул вспухший в горле ком:
– Нет еще. Не успели. Сразу к вам приехали. Но, скорее его пальцев в картотеке нет. Наверное.
– Наверное, э-эх, работнички, вашу маму… Чего расселся? Мигом свяжись с изолятором, пусть установят личность!
Через пять минут в кабинете раздался звонок внутренней связи. Подполковник поднял трубку. Выслушав звонившего, матюгнулся. В сердцах, бросив трубку на место, он уставился в Печенкина:
– Ну, что майор, поздравляю, допрыгался. Полный писец! Окочурился твой курьер.
– Как окочурился?! – кровь схлынула с майорской физиономии.
– А, вот так! Взял, да и помер. Тебя не спросил. Врачи говорят, передозировка снотворного. Наработали, мать вашу. Полное дерьмо, один в морге остывает, второй в поезде катит. А, если постороннего человека замочили? – Седой замотал головой, отгоняя саму возможность такого предположения. Печенкин звучно сглотил кислую, до оскомины, слюну. Скромненько кашлянув в кулак, он поднял глаза на Седого: