Город слушал его внимательно, охотно со всем соглашался, всё, что требовалось, обещал. Уж насколько всегда был любителем спорить, а слова поперёк не сказал. На рассвете доставил к дому такой специальной короткой дорогой, которой, пока живёшь в человеческом теле, без посторонней помощи не пройдёшь. И только тогда спросил так тихо, что считай, примерещилось:
– Где у тебя болит?
Не стал делать вид, будто не услышал вопроса. Честно ответил:
– Болит – в человеке. Очень устал им быть.
– Это плохо, – огорчился город. – Так нельзя! Такой отличный человек из тебя получился, и вдруг почему-то болит! А как ты думаешь, он перестанет, если я буду ещё больше тебя любить?
Рассмеялся, хотя это был совсем не смешной разговор:
– Ладно, ловлю на слове. Давай, люби ещё больше, если сам предложил.
* * *
Вероятно поэтому следующие два года писатель Роман не просто стойко терпел свою жизнь, выполняя принятое решение, а снова, как в самом начале, с огромным удовольствием жил. Даже написал ещё три книжки о волшебных обитателях дома на Башенной улице – просто так, от избытка, потому что радостью надо делиться, когда она бьёт через край. Для дела-то было уже не особенно надо, восхищённых паломниц у дома на Башенной улице хватало и так. Они там все стены, двери и окна залепили картинками и записками, а перед Новым годом везде, куда дотянулись, развесили разноцветные шарики и праздничные фонари.
И город не требовал писать продолжение. Он теперь вообще ничего не требовал, только радовал и веселил. Иногда признавался: «Представляешь, совсем ничего не болит! Ни сгореть, ни рассыпаться больше не хочется, ни провалиться под землю, ни превратиться в страшную тень. И ежедневно делить свою боль на несколько сотен тысяч человеческих снов и сердец мне тоже больше не хочется. Игра была интересная, да нечего стало делить».
Роман смеялся: «Так делись своей радостью. Игра, считай, та же самая, только приз отличается. Отличный у нас теперь будет приз».
К дому на Башенной улице он больше не приближался, всегда десятой дорогой его обходил. Глупо было теперь, когда зло так ослабло, придавать ему новые силы собственным знанием о том, каким страшным оно было когда-то, и до сих пор хоть в каком-то виде, да есть. Поэтому писатель Роман не заметил, когда оно окончательно сгинуло. Пропустил этот момент. Что дом окружили строительными лесами и начали ремонтировать, ему устами нескольких свидетелей с фотокамерами сообщил интернет. Он сперва глазам не поверил. Знал, что зло, как бы оно ни ослабло, разрушать своё гнездо не позволит. Но ремонт идёт полным ходом, без жертв и аварий. Неужели действительно всё?