Неужели вот так все и будет? Он прожил свою никому не нужную жизнь и спустя несколько месяцев просто исчезнет? Бросил взгляд на старенький мобильник, с приличной трещиной через весь дисплей. Позвонить маме? Хотя нет…она не переживет такой новости. Да и вообще, зачем кому-то знать, что ему осталось так мало? Большинству будет плевать, а другим,…наверное, тоже.
За стенкой что-то грохнуло. Раздался истошный, детский плачь, а затем неразборчивые мужские ругательства. Сергей опустил голову. Сосед снова избивает домочадцев. Ублюдок. Он не раз замечал свежие синяки и кровоподтеки на лице бледной, забитой супруги домашнего тирана. Видел дикие, затравленные взгляды его маленьких дочерей. Что за подонок станет истязать единственных людей, которых он обязан оберегать?
Сергей открыл дверцу кухонного шкафчика и вынул оттуда половинку черного хлеба. Интересно, сколько этот ломоть уже лежит там? Судя по тому, что в руке он лежит как хороший кирпич, не первый день. Черт с ним. Мужчина взял в руку нож и начал аккуратно отрезать себе толстый ломоть. Тот крошился, но нехотя поддавался движению острого лезвия.
Детские крики за стеной не утихали, а ругательства становились громче и яростнее. Сергей по-прежнему стоял, опустив голову, словно стыдясь своих собственных мыслей. Будь он посмелее…он бы давно вмешался. Просто вошел в квартиру и…что бы он сделал. В мозгу созрел образ соседа. Здоровенного ВДВшника, пьяного и злого. Конечно, он давно не на службе,…но их ведь там учили убивать, верно?
Поднял взгляд и уставился на свое призрачное отражение, обрамленное оконной рамой. Не высокий, с редкой, почти подростковой растительностью на подбородке и пока скромным, но уже наметившимся брюшком. Тот еще защитник слабых и обездоленных.
Снова грохот, а затем звуки глухих ударов. Женский крик…даже не крик, а хрип. Отчаянный и очень пугающий. Может кто-нибудь полицию вызовет? Соседи ведь тоже это слышат. Хотя…все давно привыкли жить по принципу «моя хата с краю». Вдруг Сергея словно осенило. У него ведь чертов рак. Что он теряет? Чем рискует? К черту. Хотя бы теперь, когда жизнь и так просрана, он может попытаться кому-то помочь.
Резко развернувшись и едва не потеряв равновесие, он ухватился ладонью за дверной косяк, немного оцарапав ладонь кусочком облупившейся краски. Сколько раз он давал себе слово, что сделает ремонт? Теперь уже не придется его исполнять. Форс-мажор блин.
Как был босиком, он вынырнул в грязный подъезд и зажал кнопку дверного звонка, подле соседской двери. По ту сторону раздались противные тренькающие звуки, рикошетом разлетевшиеся по всей квартире. И ничего. Прошла секунда, вторая, пятая…наконец, он услышал тяжелый топот. Дверь распахнулась, и взгляд уперся в обтянутую засаленной тельняшкой грудь.