– А куда, зачем и почему?
– Значит – не понял, повторю ещё раз: не спрашиваешь, слушаешь и смотришь! Они близко! Собираемся! – резко командует Иваныч.
– Я не забуду о твоих словах, Федор! – произношу я, чтобы не потерять лицо и как-то среагировать на новость об укусе.
Федор кротко кивает, обычно улыбающийся рот не дергается ни на миллиметр – сама серьезность.
– И я не забуду о своих словах. Даже отчасти рад, что укусил её, все же один не останусь, – пару раз рванулись желваки на худощавом лице. – Помогите сдвинуть стол.
По полу скребут ножки стола, большим листом откидывается вязаная дорожка, обнажается знакомый зев подполья. В непроглядную темноту солдатиком ныряет самый худенький из собравшихся, то есть Федор. Стеклянный звон, легкое чертыхание, и на пол вылетают три набитых под завязку рюкзака. Походные сумки цвета хаки походят на трех отожравшихся жаб. Следом за ними легко выскакивает Федор, отряхивает ладони от пыли.
– А ты чего стоишь? Выводи тарахтелку! – Иваныч бросает Вячеславу приказание, словно упавший камень громыхает по железной крыше.
Вячеслав опрометью кидается вон из комнаты, из сеней доносятся удары, писк и дребезжание проволочных сеток. Иваныч сдвигает занавеску. Показываются подрагивающие клетушки и застывший возле них Вячеслав, который неуверенно оглядывается на нас и кивает на кроликов. Обезумевшие создания мечутся по шуршащей соломе, кидаются тельцами на проволочные воротца. Пушистые игрушки превращаются в агрессивных тварей, кровь капельками выступает на испуганных мордочках, в бусинках глаз мечется огонь ужаса.
– Чего это они? – Вячеслав чешет коротко стриженую голову.
– Не стой на месте, а то повторим их участь! Выводи живо! Федор, документы, деньги! Александр, помоги Вячеславу! – командует Иваныч, даже кролики притихают на миг от зычного голоса.
Я спешу следом за Вячеславом на улицу, кролики продолжают паниковать, один серый пушистик вырвался из клетки и прошмыгивает под ногами. Мчится меховой стрелой до калитки и, помогая изо всех сил лапами, просачивается под тяжелыми досками. Вячеслав косится ему в след и тянет за щеколду на двери.
– И часто у них такое? – я иду следом в деревянную тень.
– Первый раз подобную истерику вижу, даже при «вертушках» такого психа не случалось. Что-то странное идет за тобой, – Вячеслав проходит сарай насквозь и сдвигает брус с массивных ворот.
Знакомый сарай. Полгода назад здесь урчала разбитая вдребезги «девятка». Толстенный столб, втрое мощнее против сломанного, подпирает обновленный настил крыши. Вячеслав хмыкает, глядя на мое лицо.