– Я сказал – зайди в дом! Я вернусь, Марина, постараюсь задержать как можно дольше, и обязательно вернусь, – Федор подходит к ней по аккуратной грядке, даже не обращает внимания на молодую поросль лука, которая пытается тянуть к солнцу слабенькие стебли.
Пальцы аккуратно стирают слезы на глазах подруги, ладонь ласково прошлась по щеке. Мы же с Вячеславом тактично отвернулись и занялись подготовкой к пути. Рюкзаки юркнули в менее глубокое сиденье, сверху лег тент. Застегивали быстро, не глядя друг на друга. До ушей доносились женские всхлипы и успокаивающий рокот Федора.
– Не пущу! Родимый, милый! Не уходи! Оставь его в покое, тварь!!! – последнее предложение явно относится ко мне.
На мое счастье подоспел Иваныч. Я растерялся. Вроде бы я должен бороться с оборотнями – потому и тварь?
– Марина, возьми себя в руки! Ничего с твоим оболтусом не случится! Перевертни охотятся за ним, – кудрявая голова кивает в мою сторону, и старший берендей добавляет раздраженно. – Федор, успокой же ты, наконец, свою женщину!
Федор через забор целует Марину, та пытается обнять парня, но оба касаются заговоренной веревки и отпрыгивают друг от друга, словно коснулись раскаленного металла.
Под ногами Федора хрустят невысокие кусты смородины. Слезы струятся ручьями по девичьим щекам, всхлипы чередуются с негромкими завываниями. Сколько себя помню, никогда не мог терпеть женские слез. В таких ситуациях не знаешь, как успокоить, но хочешь, чтобы перестала плакать и рвать душу на части.
Марина отходит, не сводя глаз с Федора, руки мнут подол сарафана. На крыльце девушка останавливается, лицо кривится болезненной гримасой, и она опрометью кидается в дверной проем. Громыхает коричневая дверь, и за ней слышатся всхлипы и поскуливание.
Федор бросает на меня неприязненный взгляд, но молчит.
Ревет мотор мотоцикла. Иваныч успокаивающе хлопает насупившегося берульку по плечу. Тот понуро выходит на зеленеющую улицу.
– Привет, соседи! Направляетесь куда, с утра-то пораньше? – мимо проходи упитанная женщина с небольшой собакой на поводке. Собака, помесь дворняжки с немецкой овчаркой, то жмется к ногам хозяйки, и жалобно скулит, то дергает поводок, увлекая дальше.
– Здорово, Григорьевна! За сморчками думаем смотаться, а то надоели прошлогодние соления. К тебе за сметаной придем. Нацедишь? – усмехается Иваныч. – А что это с Графом?
– Да вот сама не пойму. Прогулялись до автобуса, проводили папку на работу – все было нормально. И вот недавно Граф как взбесился, так и дергает поводок, чуть руку не оторвал, окаянный! – женщина замахтвается концом поводка, но пес даже ухом не ведет на угрозу, косясь на нас перепуганными глазищами. – Иваныч, а кто у вас бьется в дверь?