Рюкзаки со всей дури колотят по хребту, словно кто-то хлещет меня боксерскими перчатками, пот заливает глаза, ноги спотыкаются о комья земли на поросших травой участках.
Сзади выстрелы, крики, вой. Впереди величественная птица…
Закрывающийся люк оказывается в паре метров от нас, Иваныч забрасывает свой рюкзак и, ухватившись за стойку, плашмя падает на дорожку люка. Тут же протягивает мне руку и перехватывает в прыжке к борту. Воздухом из турбин едва не сорвало рюкзаки со спины, но вот и я шлепаюсь рядом с берендеем.
– Добежали! Ну, молодцы! – басит над ухом невидимый человек.
Сильные руки цепляются в затрещавший шиворот и затаскивают внутрь грузовой кабины.
Сверху опускается железная стена, закрывая от глаз голубое небо, поднимается пол люка. Мы с Иванычем, тяжело дыша, лежим на трясущемся полу грузового отсека, когда в почти закрывшейся щели появляется серый силуэт. Перевертень запрыгивает на поднимающуюся рампу, когти скребут по ребристой поверхности, и чудовище кидается ко мне.
Разинув пасть, похожую на новенький капкан, зверь с белой отметиной на лбу ухватывает воздух, взамен моей одёрнувшейся ноги. Носком другой ноги я поддаю какую-то валяющуюся железяку. Перевернувшись в воздухе, она врезается в оскалившуюся морду. Возникает де-жа-вю, словно это происходило со мной – перед глазами проносится та ночь, когда я швырнул в перевертня монтировку. Взмахнув лапами, перевертень пытается удержать равновесие. Рампа почти поднимается, оставив небольшую щель.
Автоматная очередь оглушительно грохочет в закрытом помещении, взвизгнувшую тварь выносит наружу. Рампа лязгает, закрываясь целиком. Я облегченно выдыхаю и поворачиваю голову. В ушах звенит от раскатов и разрывов пуль. Пол методично вибрирует за спиной.
В большом грузовом отсеке по бортам прижимаются откидывающиеся сиденья, в центре можно устроить большую дискотеку. Светлый пластик окутывает детали обшивки, то тут, то там светят встроенные лампы. Над нами висит платформа, я замечаю на ней ещё два ряда сидений.
У круглого окна стоит кряжистый мужчина в пятнистой форме, руки сжимают автомат Калашникова. Немигающие глаза смотрят в окно, морщинки на лбу собрались в четыре ломаных линии, мясистый нос встревожено раздувается. Черный ежик волос прикрывает кожаные складки на затылке. Он напоминает мощный пень в лесу, когда основание может простоять века и после того, как упавший ствол сгниет.
– Хорошо парня выучил, Иваныч! Добре бьется! – низким голосом говорит человек и кивает на иллюминатор.
Мы с Иванычем подошли к нему, самолет как раз поднимается вверх, но отлично видна картина, как на перекинувшегося Вячеслава прыгают перевертни. Богатырская фигура качается как тополь при ураганном ветре: то пропустит мимо себя перевертня, то махнет лапой так, что другой отлетает и пытается подняться. Несколько обнаженных человек лежат в изломанных позах, краснея кляксами крови на телах. Вот Вячеслав сбивает одного на лету и добавляет лапой сверху, втоптав в зеленую полосу. После Славиного удара перевертень отползает с перешибленным позвоночником.