– Круто!
– Да уж… круто… Вот он их там и зомбирует, своих адептов. Потому и спиртное запрещено, а то же разбегутся все, как только выпьют.
– А расскажите поподробнее, о чем вы там с ним тогда разговаривали? Он вам не предлагал вступить в его секту?
– О чем говорили? Редькин ему, почти на ухо: «Сереж, это мой знакомый Михаил, он музыкант, вот приехал посмотреть». Виссарион ему отвечает что-то, я не расслышал. Потом Виссарион мне говорит: «Садитесь, Михаил, к столу нашему, вы ведь с дороги длинной». И тут же его улыбка голливудская, на которую я сразу обратил внимание. Ну я говорю: «Спасибо», сел за стол, говорю: «Не слабый у вас стол, прямо скатерть-самобранка». Это при том, что в этой секте запрещены не просто излишества там всякие, а просто ВСЕ!!!
Виссарион мне, да еще с таким нахальством, с вызовом и гордостью: «Да, не жалуемся». Редькин дико захохотал. Виссарион на него посмотрел и улыбнулся: мол, чего с придурка взять-то. Виссарион продолжает: «Вадя мне сказал, вы из Москвы?» Я: «Да, месяца два только, – Ну и, не дожидаясь этого глупого вопроса ” Как там Москва?” сразу: – Да стоит Москва, стоит». Ну, тут все опять засмеялись. Я начал рассказывать, что я и как я, что с геологами по тайге лазаю, в основном нефть ищем, ну бывает и ещё кое-что другое.
Потом Виссарион описывал, какие тут вокруг места, там советовал побывать, сям советовал побывать, предупредил, что клещей много в тайге. На Тиберкуль советовал сходить. А вот эта самая ритмика в речи появилась именно тогда, когда он начал рассказывать о природе местной. Потом что-то о свободе молол, мол, здесь свободы много – вокруг тайга нескончаемая. Ну, я так вставил, что, мол, какая свобода, это только у рабов свобода снаружи, у нормального человека она внутри, что свобода для меня – это собой оставаться, вот таким, какой я есть, несмотря ни на что, ни на какое там внешнее окружение. Потом я плавно так перешел на философию древних греков. На древнегреческие мифы. Смотрю, они не въезжают вообще, ну, думаю, что я тут про философию, перед кем? Потом говорю, вроде как в шутку, мол, официантки у вас симпатичные. Смотрю, Тороп напрягся. И отвечает мне: «Это семья моя». Я так про себя подумал, ничего себе, хорошо устроился, четырех жен себе устроил, гарем настоящий! Я прямо тогда так и оТОРОПел: в то время, и прямо гарем наяву, посреди русской тайги. У них, кстати, по учению Виссариона, можно иметь по три жены, не считая официальной. Это я потом уже узнал.
– А что он про свое учение говорил? Про свое написанное Евангелие?