В этот момент удовлетворившись своей работой, превратившей физиономию Эбанта во что-то неописуемое, «нелюдь» какое-то время полюбовался своим ужасным «художеством» и перешел к следующему этапу – удалению пальцев. Для этого он взял небольшие хирургические зубило и молоточек и, методично, поочередно, отрубая каждую из верхних фаланг пальцев (казалось бы странно, но боли мученик совершенно не чувствовал и кровью не истекал), принялся рассказывать дальше, не забывая в перерывах между достаточно грубыми отсечениями, приближать ко рту маленькое, искажающее голос, устройство, которое на время так называемых операций клал на вблизи расположенную подставку:
– Пора перейти к главному: сначала, после забрасывания к вам тушки черной вороны, у меня все вроде бы шло вполне приемлемо, ведь – о большая удача! – но и предположить было невозможно, что вы выберете дальнейшим местом своих сексуальных утех именно тот самый лесной массив, где мне знакомы каждый кустик и каждое дерево. Преследуя вас, буквально наступая на пятки, мне удалось «засвидельствовать», как вы сворачиваете к участку, куда обычно приезжают «потрахаться», редко просто провести в тишине свободное время. Наконец, вы достигли пункта своего назначения и стали готовиться к разврату, мысленно предвкушая момент сладостного совокупления, но я никак не могу этого допустить, чтобы назначенные мной жертвы – и в моем же присутствии! – занимались естественным сексом, поэтому и возникла необходимость вас останавливать, начиная куда более активные действия. Лишить тебя возможности активно сопротивляться – особого труда не составило – долгие тренировки и ловкость моих рук стали тому огромным подспорьем, – и тебе удалось уклониться от первого, брошенного в тебя креста, но второй и третий достигли выбранной цели, и в последующем нападения с твоей стороны можно было больше не опасаться.
Здесь изувер закончил с пальцами, положил инструмент на место и взял в руки электрическую машинку, в патологоанатомических исследованиях предназначенную для распилки костей. На какое-то время он замолчал, погруженный во вскрытие грудной клетки, где, из-за характерного механического шума и визга как подвергнутого жестоким мукам страдальца, так в точности и разрезаемой крутящимся диском грудины, маньяк все равно бы ничего не услышал; раздвоив правую и левую часть, ужасный незнакомец снова взял скальпель и, не торопясь, разрезал брюшину; закончив со вскрытием, он положил инструмент назад, а затем руками разодрал по сторонам обе разделенные половинки, обнажая внутреннюю оболочку еще очень юного тела. Какое-то время полюбовавшись своим зверским трудом и воочию наблюдая, как функционируют внутренние органы – странное дело, но парень все еще оставался живой и даже не лишился сознания, – «нелюдь» продолжил свое, как ему казалось, чрезвычайно интересную повесть, которую, по его мнению, непременно хотел выслушать его испытуемый подопечный: