– Спасибо, милочка, – убирая лекарство в свою дамскую сумочку, словно обезумевшая при виде предмета своего вожделения, странно загорелась глазами несчастная женщина, от одного вида которой в этот момент становилось жутковато, как будто находишься рядом с выжившей из ума психопаткой.
Вместе с тем такое ее состояние длилось считанные секунды – очевидно, сказывались долгие тренировки аутотренингом, – и спесивая женщина смогла придать своему прекрасному личику обычное выражение полной непроницаемости; Сулиева получила, что ей было так необходимо в ее нынешнем положении и с помощью чего она надеялась избавиться от сопутствующих ему кошмаров, поэтому в дальнейшем общении с не менее предвзятой красавицей она более не нуждалась; тем не менее попрощалась она, казалось бы, искренне вежливо, после чего отправилась к ожидавшим ее военным, чтобы наконец-таки следовать к месту ужасной трагедии. Шуваёва же вернулась обратно, в кабинет местного руководителя, где остались только Бунько и его подчиненная, по его настойчивой рекомендации пересевшая поближе к столу, которые теперь терпеливо дожидались столичной специалистки, практикующей в области психологии, и которым было интересно, что она им еще предложит, чтобы поскорее вычислить безжалостного убийцу; они очень надеялись, что именно целенаправленный профессионализм Анабель и станет решающим фактором в поимке извращенца-преступника.
– Итак, – сказала Белла, едва только оказалась внутри кабинета и прошла к занимаемому ранее месту, неудивительно, что остающемуся свободным, – теперь, когда здесь остались одни полицейские, я передам вам пожелание генерала полиции: нам необходимо схватить маньяка раньше военных, потому что, как вы, надеюсь, поняли – задерживать его они, точно, не будут. Вы спросите: что мы должны, в связи со всем этим, делать? Значит так, у меня имеется предложение, которое кое-кому, вероятнее всего, не понравится.
– Говорите, мы постараемся сделать все, что возможно, и даже больше, – раболепно обратился Евгений Захарович к московской красавице, на свою же поглядел с таким видом, по которому, без особых сомнений, можно было «прочесть»: «Только попробуй мне отказаться – я тебе устрою ужо», и для того чтобы его полностью поняли, даже не пришлось махать кулаком, – а если кто-то попробует ерепениться, то, поверьте, мы его убедим.
Поступая так по давней привычке и забыя, что Юлиева научилась «показывать зубки», начальник рассчитывал, что та, как и обычно, стушуется, однако он увидел такой наполненный твердостью и непреклонностью взгляд, что сам невольно опешил, потому как смог определить однозначный ответ, как бы выданный на его угрозы: «Только если все будет в рамках закона и я сама сочту это нужным!» Не ускользнул этот немой разговор и от синеньких глаз Шуваёвой, которая надменно усмехнулась и которая, невзирая на немой вроде бы отказ, тем не менее, игриво улыбаясь, продолжила: