Еще раз порадовавшись погоде, он червем начал выкарабкиваться из люка. При этом, чтобы вылезти, ему понадобилось упираться ногами в скобы и стенки, но дело было знакомое, и через минуту он уже беззвучно закрыл люк, вставив контрольную щепу в щель между люком и ободом напротив приметной царапины, и закидал его мусором. Теперь предстояло самое главное – появиться на свет, но не на тот свет, где тебя ожидают добрый акушер и уставшая мать, а другой, где могут ожидать несколько голодных ртов местной живности, считающих человека частью своего рациона.
Пока Бобр был под автобусом, в голове все еще было ощущение успокаивающей возможности ускользнуть от опасности, в случае чего тебя и заметят не сразу, и прыгнуть на спину не смогут, и подстрелить – тот еще вопрос. К подсознательному нежеланию появляться на открытой местности еще добавлялось свежее ощущение от отсутствия его коротенького, но надежного автомата АК-47, который он оставил вчера возле аномалии и не решился поднять. Теперь ему просто физически не хватало тяжести в правой руке и легкого постукивания передвигаемого автомата о землю. Кроме того, прямо напротив его лица в асфальте появились три свежие царапины, вскрывшие выцветшую корку асфальта и обнажившие более темный нижний слой. Покрутив головой, он нашел еще несколько таких следов. Прикинув и так, и этак, что за мутант мог этой ночью шарить лапой под автобусом, Бобр с чувством вздохнул о потерянном автомате.
Калаш он оставил, руководствуясь правилом, уже давно не требующим доказательств: не знаешь – не тронь. А дело обстояло так: подбираясь к электре, возле которой красовалась изюминка его сегодняшней коллекции – артефакт «бенгальский огонь», за который он рассчитывал получить с Сидоровича приличные деньги, он оставил подальше свой АК-47, чтоб не привлечь интереса аномалии тяжелой железкой, рядом же положил и рюкзак. Через полчаса кропотливых усилий, беспрестанных оглядываний через оба плеча и кидания в артефакт палочек, веточек и другого неаппетитного для электры мусора он, наконец, вынудил прекрасный светло-голубой, подернутый белесой дымкой артефакт выкатиться к его ногам. Балансируя на одной ноге, не делая резких движений и чувствуя, как волоски на его теле от воздействия сильного электрического поля то прилипают к телу, то встают дыбом, он бережно уложил «бенгальский огонь» в контейнер и медленно, полуприсядом вернулся к своим вещам, лежавшим неподалеку. Каково же было его удивление, когда, нагнувшись первым делом за автоматом, он, одернув руку, заметил, что ствол серебрится мягким призрачным светом. Пораскинув мозгами, Егор решил, что до кордона недалеко, а с автоматом неизвестно, что может статься. Может, не стреляет, может, это и зараза какая на нем светится, да и не слышно что-то про сталкеров, ходящих со светящимся оружием. К тому же под рукой особо запасливого сталкера всегда есть верный модифицированный пистолет «Глок-17» с пятью обоймами на семнадцать патронов, мощный и надежный, плюс, как называл их его приятель Древень, «погремушки», четыре гранаты. Две оборонительные Ф-ки и две РГД-шки, который несколько раз чуть не пригодились, но так и не были использованы. Егор каждую ходку собирался оставить «погремушки», но в силу природной запасливости, осторожности и, куда уж без этого в их профессии, суеверия постоянно брал с собой. Жизнь у сталкера одна, по крайней мере та, в которой он хоть что-то смыслит, и ситуевины в ней случаются всякие, пули за угол не летят и тварь какую-нибудь не всегда остановят, а граната может.