Так проходила третья фаза заражения. Остальные пациенты сошли с ума примерно в одно и то же время. Они нападали на своих родственников, на почтальонов, на продавцов в магазине, на врачей в больницах, куда их доставили. А пока власти снова наспех запирали их в карантин, ученые в буквальном смысле полезли в дремучие дебри с карманным фонариком в руках, потому что до сих пор никто не может ответить на многие вопросы, связанные с тайнами возникновения сознания.
Почему мы осознаем себя? Почему я чувствую себя собой, а не своим соседом? Как мы определяем себя? Как электрический импульс, который по сути своей представляет комбинацию из химических элементов – натрия, хлора, калия и кальция – передает информацию через нейроны? Что вообще такое информация? Как образуется сознание на химическом, нейронном уровне? Где его отыскать в мозгу зараженного? Куда оно делось? Не могло же оно отмереть, как хвост у ящерицы, и отвалиться?
Когда вирус отключил сознание зараженного человека, мы проиграли войну, потому что мы понятия не имели, где теперь искать человека в его же собственном теле.
Лекцию снова прервал громкий раскатистый храп, как рев мамонта. Перчинка не выдержала и сильно стукнула нерадивого брата по плечу. Но вряд ли он что-то почувствовал.
– А мы где сейчас? Мыши с половиной мозга уже были? – сонно спросил он.
Мы снова покачали головами.
– Почему вирус просто не отключил мозг, чтобы убить сознание человека? – спросила Тесса.
– Отключение целых долей мозга невозможно без серьезных последствий для поведения, – ответил Кейн. – Древний, но показательный эксперимент с лабораторными мышами, которым удаляли половину мозга, демонстрирует, что мыши все равно продолжали вести активный образ жизни, потому что оставшаяся часть мозга брала на себя функцию отсутствующей. Вирус избрал мудрую тактику. Он решил подавлять сигналы между возбужденными нейронами, оставляя зараженным интеллектуальный потенциал.
Перед глазами возникла картинка нейронных сетей мозга. Десятки клеток с круглым ядром соединялись между собой тонкими нитями, по которым перемещались электрические импульсы, точно светлячки.
– На биологическом уровне все это происходит так: каждый нейрон человеческого мозга содержит генетически запрограммированный код, который определяет строение нейрона и его связи с соседними. Вирусная клетка вступает во взаимодействие с нейроном, но не уничтожает его, а внедряет в его генетический код свой собственный ген, который управляет связями между нейронами.
Мы наблюдали за тем, как вирион присасывался к нейрону мозга и внедрял в него свою мерзкую начинку. Светящийся до того нейрон затухал, словно жильцы в нем выключили свет. Поступающие по нитям яркие сигналы исчезали в плазматической мембране зараженного нейрона, не добираясь до сердцевины. Мембрана становилась крепостной стеной, через которую импульсы больше не могли пробиться.