Аркадий уселся в кресло командного центра, впился пальцами в ружье, чтобы не начать сдирать с себя мясо, уставился на мельтешню знаков на мониторе и приготовился к худшим десяти минутам в своей жизни.
Строки кода все бежали и бежали, а кожа, глаза и легкие молодого человека оставались на своих местах, не причиняя при этом своему владельцу ни малейших страданий. Прошло пять, десять, пятнадцать минут, полчаса, час. Аркадий, сам того не заметив, задремал, за столом.
Во сне он снова оказался восемнадцатилетним студентом в Коктебеле. Молодой человек с помощью палок вытащил из костра закопченную банку тушенки, обхватил ее ладонью, обернутой полотенцем, и всадил в стык между крышкой и ободком консервный нож. Лезвие, как в замедленной съемке, вспарывало жестяную оболочку медленно с гротескным ритмичным скрежетом. Когда Аркадий стал отгибать крышку за иззубренный консервным ножом край, расплавленное свиное сало плеснуло ему прямо на босую ногу.
Вскрикнув от фантомной боли, пережитой больше десяти лет тому назад, дизайнер открыл глаза как раз в тот момент, когда на лестнице показались ноги в кирзовых сапогах, затем штаны камуфляжной раскраски, после – такая же куртка и висящее на плече ружье, и в конце – голова Сан Саныча, скрытая лупоглазой маской противогаза. Застыв на долю секунды, охотник рывком перехватил двустволку. Грянул гром, и старик отлетел назад, опрокинув ряд серверных стоек, как вереницу костяшек домино. Аркадий с изумлением посмотрел на ружье, дымящееся в его руках, как будто то само взвело курки и по собственной воле выстрелило дуплетом.
Отбросив оружие, молодой человек подскочил к телу Сан Саныча. Двойной залп дроби превратил ноги ниже коленей в кровавые лохмотья, но старик был жив.
– Как вы? Простите, я не хотел! Я случайно! Я даже не знал, что оно заряжено! Честное слово! Что мне сделать? – сорвав с охотника противогаз, бормотал Аркадий.
– Что делать? Хе, ну ты и артист, – Сан Саныч слабо улыбнулся. – Заверши то, что начал. Добей меня. На пытки можешь не рассчитывать – я тебе ничего не расскажу, даже если ты меня заживо через мясорубку начнешь миллиметр за миллиметром прокручивать.
– Вы бредите! Какая мясорубка? Какие пытки? Вы все это придумали! Это все игры вашего воспаленного разума! Точно такие же игры, как газ, заставляющий слезать кожу. Видите? Нет никакого газа! Смотрите – со мной же ничего не случилось!
– То-то и оно, что газ есть, – морщась от боли, сказал старик. – Просто он по какой-то причине не поступил в бункер. Трижды поступал, а на четвертый закапризничал…