По-видимому, я все-таки в глубине души верила, что он не придет, и что стадион к моменту моего появления будет пуст. Потому что, когда я выбежала из узкого прохода между домами, миновала взглядом последнее препятствие – большой куст – и вдруг увидела, что на стадионе кто-то есть, явно лицо мужского пола, это показалось мне чудом. От робости я замедлила шаг. Еще через секунду я убедилась, что это МЧ.
В конце второго «сеанса» мы уже специально договорились встретиться на другой день в 8.30, и следующим утром я уже не робела. Каким бы нереальным это не казалось, но меня ждали и хотели увидеть! Это было доказано. На третий раз общение вышло за пределы физического самосовершенствования и касалось попеременно литературы, политики и ужасов консьюмеристского общества – обычных тем для малознакомых людей 25-35 лет, принадлежащих к интеллигентской субкультуре. Добавлю, что названия литературных шедевров, упоминаемых МЧ, мне почти ничего не говорили. Видимо, это было что-то уж очень «не для всех». Ругать общество потребления мне, чье пропитание было обеспечено не более чем на три дня вперед (да и то не стоит упоминать, каким способом), тоже не очень пристало. Поэтому на его сентенции я лишь понимающе мычала. Он мне действительно очень нравился – красивый, умный, ладный во всем и, самое главное – расположенный ко мне, что является исключительной редкостью. Как ни странно, МЧ как будто бы совсем не тяготился моими провалами в образовании: напротив, он стремился меня просветить. Терпеливо, с явным удовольствием он рассказывал мне о каком-то очень авангардном американском писателе или растолковывал противоречия морали и этики. При этом к сближению со мной лично (то есть как с женщиной из плоти, а не только благодарной слушательницей) МЧ словно бы и не стремился. Он оставался предельно ровным. Честно говоря, я даже забеспокоилась – верно ли я себя веду? Может, мне следует проявить какую-то инициативу? Однако увлеченность его речи исключала, что он чем-то не удовлетворен.
И вот, в конце третьей совместной тренировки (и потом продлившейся примерно столько же беседы на отвлеченные темы) он вдруг предложил проводить меня домой. Причем произнес это очень быстро и тише, чем все остальное, как будто бы борясь с нерешительностью. Возможно, он робеет не меньше, чем я, решила я, просто мастерски это скрывает? И, хотя это предложение меня несказанно обрадовало, я тут же испугалась, что мне будет тяжело «держать лицо» в течение еще пятнадцати минут. Я решила себя не мучить и на сей раз сбежать. Ведь будет же еще следующий раз, верно? Вот тогда я хорошенько морально подготовлюсь. Я быстро залепетала про то, что сейчас я иду не домой, и что очень спешу, и что давайте лучше прогуляемся завтра.