– Я видел там пустые рамы для картин, – сказал Генри, наблюдая за размороженной тушкой без головы, – пока работа стоит, я подыщу подходящую, пока еще из окон поступает хоть немного света.
Виктория молча разделывала курицу.
– Я думаю, Кларисса бы одобрила, – продолжал Генри, – Оливия тоже не возражала бы… Можно мне ключ?
Виктория остановилась. Тесак был в ее правой руке, левая рука была вся перепачкана остатками крови из обескровленной тушки и слизью от размороженного мяса курицы. Она не поднимала глаз.
– Тебе так срочно нужна эта рама? – спросила она.
– Не могу сидеть без дела, – добродушно улыбнулся Генри. – К тому же так я смогу скорее закончить работу. Не придется тратить время на подборку рамы после завершения портрета.
– Сдался ей этот портрет… – буркнула Виктория и полезла левой рукой в карман домашнего платья. – Вот, держи, – подала она Генри связку ключей. – Длинный, желтый ключ. Только не лезь туда, куда не стоит.
– А куда не стоит?
– Везде, кроме места, где стоят рамы, – сказала Виктория и отрубала курице окорок. – Там хранится слишком много старинных семейных вещей семьи Дункан. Я думаю, что Кларисса не обрадуется, если ты будешь в них копаться.
– Я учту, – сказал Генри и взял ключи. – Виктория, – замялся он, – а как же вы будете готовить без света? Плита ведь электрическая, если я не ошибаюсь.
– Это старый дом, Генри, – ответила женщина и опустила топор ровно по центру куриной грудины, – здесь имеется печь, в сарае припасены дрова. Мне не впервой с ней обращаться. Я ведь тоже старая…
– Да ладно, – улыбнулся Генри, – вы хорошо выглядите!
– Лесть и обман действуют на молодых и глупых, – Виктория ловко отделила филе от костей филировочным, тонким ножом, – я ведь прожила достаточно долго, чтобы понимать, что от нелепых комплиментов морщины на моем теле не разгладятся, пигментные пятна не исчезнут, а седые волосы не приобретут былой оттенок. Иди уже, пока я не передумала.
Выйдя из кухни, Генри взял на столе в гостиной одну из салфеток и вытер ею ключи и испачканную руку. Он был уверен наверняка, что Виктория нарочно взяла ключи именно левой рукой, которая была испачкана, но возмущаться по этому поводу он не стал. Ключи были у него.
На связке висело семь разных ключей, Генри знал, что один из них открывает и подвал. Он выбрал длинный желтый ключ, как и говорила Виктория, и дважды провернул замок.
День был пасмурным, а электричества в доме не было. Разноцветные стекла витражных окон притупляли даже те слабые лучи солнца, что пытались пробиться в дом. Генри закрыл за собой дверь, раздался неприятно громкий щелчок. Затем – тишина. Никакого шума. Даже нет еле уловимого гудения старых ламп накаливания, лишенных питания.