Через несколько минут в класс влетела Рыжкова и, воспользовавшись тем, что учительница рылась в бумагах, проскочила на свое место. Куклы-брелоки весело попрыгали на ее сумке. Она не стала ни выкладывать тетради, ни записывать число, нет – первым делом она развернулась ко мне и ухмыльнулась. На ее веснушчатом лице отчетливо проступила радость: плевать она хотела на Машу, главное, что мне несладко.
И вот тогда, когда она повернулась и так противно взглянула на меня, я почему-то почувствовала себя виноватой. Не виноватой даже – виновной. На какой-то момент я правда подумала, что убила Машу.
Я мотнула головой и отвернулась. Что за чушь?! Я никого не убивала. Я спала в теплой постели и смотрела сны. Я не виновна! Смешно, но из-за какого-то волоска, оставшегося на месте преступления, меня все подозревают. Одного-единственного! Ну да, это все, что они нашли, но все-таки…
Я скрипнула зубами. Все плохо. В квартире убитой девчонки найден мой волос, и он – единственная улика, хотя я на сто процентов уверена, что притащила его с несчастной тетрадкой. Маша убита предположительно в двенадцатом часу ночи, а мое алиби на это время – сон в кровати, который слабо подтверждается словами родителей: спала, мол. Действительно, откуда родителям знать, что я спала, если они сами дрыхли без задних ног? Но к счастью, и доказательств, что это я, недостаточно. Один-единственный волос – не повод засадить меня в тюрьму.
Весь школьный день прошел для меня, как в тумане. Я плохо соображала на уроках, ловила ворон, глядя в окно, и если бы кто-то спросил меня, что я узнала нового за этот день, я бы недоуменно пожала плечами. Я не вникала в материал, который давали учителя, зато отчетливо слышала каждое слово о себе. И вот что поняла: половина школы думает, что это я убила Машу, а выпустили меня потому, что родители щедро заплатили. Вторая половина школы убеждала первую, что это чушь, что вообще-то вчера я защищала Машу от Рыжковой и так далее. У меня голова заболела от всех этих версий, но ни одна не тронула меня. Я как будто наблюдала со стороны, и казалось, что говорят не обо мне, а о какой-то другой девочке. Если бы…
Весь день я думала, что мне делать. Понятно, что это дело полиции, но оно касается меня. Я не могу бездействовать, я хочу что-то сделать, просто хоть что-нибудь! Я не говорю, что хочу поймать настоящего преступника и уж тем более, я не считаю, что сработаю лучше полицейских, просто мне необходимо чем-то заняться!
После школы я специально притормозила в парке, через который бегала туда-сюда уже несколько лет. Я медленно шагала по дорожке, смотрела на желтеющие кроны деревьев, жмурилась от солнца, но в сердце клубилась темнота. Голова раскалывалась от переживаний. Наконец, я решилась. Достала телефон и позвонила.