Тот, чуть покачнувшись, обернулся, и на всех присутствующих пахнуло чудовищным, застоялым перегаром. На сером лице мужичка отразилось сначала недоумение, а потом и испуг.
— Как убили? — пролепетал он. — А как же теперь?..
— Ты когда его последний раз видел? — спросил Колодников.
— В-вчера…
— Когда?
— В-вечером…
Неожиданный свидетель, по всей видимости, пребывал в глубоком шоке от услышанного, поэтому отвечал односложно.
— А ты разве технику свою не у сторожки оставляешь? — спросил Мазуров. Тот кивнул.
— Да… обычно. Но вчера здесь… перебрал слегка…
— Ты что же, к сторожке сегодня не подходил?
— Нет, с-сразу сюда.
Астафьев обошел «Беларусь» и увидел стоявший в стороне мопед.
— Да не трясись ты, — подбодрил пьянчугу Мазуров. — Никто тебя не собирается ни в чем обвинять. Ты вот лучше скажи, два дня назад ты во сколько сюда прибыл?
— В восемь, — привычно соврал тот, но потом, видимо, испугался и уточнил:
— Нет, в девять, ближе к десяти.
— Бурлак был здесь?
— Да.
— А вырытая могила?
— Тоже была. Я еще удивился, чего это он меня не дождался. Еще и заказчиков не было.
— Показать эту могилу можешь?
Хозяин «Беларуси» неуверенно пожал плечами:
— У дороги где-то, во втором ряду.
— Точно! — обрадовался Афонькин. — У дороги, не то третья, не то четвертая.
Они всем скопом вернулись к дороге, и оба свидетеля теперь уверенно показали на одну из могил с парой скромных пластиковых венков на холмике.
— Антонина Николаевна Станова, тысяча девятьсот… — прочитал Астафьев на табличке, воткнутой в землю. — Ого, бабулька почти век прожила! — удивился он.
— А вот здесь вот лежал ковер, — продолжал вошедший в раж Афонькин, волчком кружась на одном месте. — Здоровый такой.
— Постой, он был развернут? — прервал его Колодников.
— Ну да, во всю длину.
— А не врешь? Смотри, Афонькин, твои слова многое решают. Ты сейчас не подозреваемый, ты сейчас главный свидетель, — предупредил Мазуров.
Бедный воришка чуть не захлебнулся от собственной значимости.
— Да я… Я сейчас!
И он ломанул куда-то в глубь кладбища. Миновав четыре ряда могил, Афонькин склонился над одной и откуда-то из горы венков вытащил белый пластиковый пакет.
— Вот, — торжествующе сказал он, вернувшись. — Я тогда его взять с собой не смог, ковер-то большой, нести неудобно, здесь и припрятал. Рядом с ковром лежал.
Заглянув в пакет, оперативники, не сговариваясь, поморщились.
— Да, колбаска, похоже, того. Протухла, — резюмировал Астафьев.
— Конечно, вы ж меня в КПЗ мариновали, — обиделся новоявленный свидетель.
— Хорошо хоть водка не протухла.
— Откуда ты знаешь, может, она прокисла, — спросил Колодников, ставя пакет на землю и осторожно, за пробку вытаскивая одну из бутылок.