Он терпеливо дождался, пока все разберут пластиковые стаканчики и притихнут в ожидании его речи.
— Весь этот людской кодляк, — он обвел рукой воображаемый мир, — одно большое стадо лохов. Есть овцы, есть пастухи. А есть и волки. Можно подняться из лохов в пастухи, можно опуститься из пастухов в лохи. Но только волки всегда остаются волками! Рождаются волками, живут волками и подыхают волками! Так что давайте выпьем за то, что никто уже не может сказать, что мы — лохи. Мы — волки! За последних хищников этого вшивого города!
Его подручные выпили, затем еще, уже без тоста. Правда, Толян лишь подносил ко рту полный стаканчик и ставил на место. Его бесстрастное лицо сейчас больше, чем обычно, походило на маску. Серый с Толстым этого не замечали и друг друга вообще видели с трудом. Через час они отключились окончательно, один сидя на кресле, другой на полу. Начало темнеть, можно было зажечь свет, но Гера медлил. Он хотел, чтобы это произошло в темноте. Со своего импровизированного трона он видел в сумраке только силуэт Толяна.
— Давай, — тихо скомандовал бывший зэк, и в тишине раздался лязг передернутого затвора.
Убийца подошел к Серому и приставил дуло пистолета с глушителем к его виску. Раздался хлопок. Голова спящего резко дернулась. Затем Толян нагнулся к Витьку, и второй хлопок оборвал недолгую и несуразную жизнь толстяка.
— Что с ними теперь де-елать? — спросил заика абсолютно спокойно.
— Закопать, пока темно, — сказал Гера. — А то завтра суббота, дачники наедут, не до этого будет. Да и хрен его знает, сколько мы тут еще торчать будем. Жарко, а они скоро вонять начнут. Давай поработай, братишка.
Земля в этом месте была благодатной, чистый чернозем. И после двух часов интенсивного труда Толян полностью освоил и профессию могильщика.
— Готово, — сказал он, зайдя в дом.
— Сядь, — обратился Гера к своему воспитаннику. Тот осторожно пристроился на краешке кровати.
— Осуждаешь? — спросил Сашка.
— Да не о-очень. Не нравились они мне. Оба.
— Да, — согласился Гера, — говнистые ребята, гонора больше, чем ума. Они стали бы обузой. Я их сразу решил убрать, с самого начала. Зачем нам делить на пятерых, если можно на троих.
— А з-зачем на троих? — не понял Толька, — Можно ведь и на д-двоих. Зачем нам этот, пятый?
Гера засмеялся, обнял его здоровой рукой.
— Верно, соображаешь. Но это потом, а пока этот шустрик нам нужен. Мы здесь, похоже, застряли надолго. Нам нужна жратва, лекарства, да и паспорта он обещал достать. Помнишь, на той неделе я просил тебя сфотаться?
— А, ну да, — припомнил Толян.