– Это точно они писали? Не двоечник какой-нибудь – полиглот? – я вернул смартфон Степану. Тот повертел его в пальцах и убрал в карман.
– Они, больше некому.
– А кто говорил, что с образованием у них все в полном порядке?
– Сам ничего не пойму. Вот только по хмельному делу еще и не так написать можно. Ох, что будет!
– Ты и вправду веришь, будто Интеллект примет их бестолковую тарабарщину всерьез?
– А ты думаешь, нет? Интеллект – он парень серьезный. Но с японцем, по-моему, они переборщили.
– Нет, отчего же! – мне вдруг стало весело. – Теперь ваш Акиро прославится, как самый тупой в мире человек, разыскивающий шишки на дубах.
– Тебе смешно? – рассердился Степан и грохнул кулаком по столу, отчего квадрокоптер подпрыгнул и от греха подальше перелетел обратно на подоконник, за мою спину.
– А тебе разве нет? Вот будет потеха, если опять полиция нагрянет, разбираться в очередном безобразии.
– Еще не хватало! – Степан порывисто вскочил со стула и заметался по комнате со сцепленными за спиной руками. – Я надеюсь, это не твоя очередная идея?
– Обижаешь! – неподдельно возмутился я. – Да мне до такого ни в жизнь не додуматься.
Степан долго сверлил меня неистовым взглядом, потом повесил плечи и опять забегал по комнате.
– Ну, дурачье, ну, балбесы! Нет, надо же такое отчебучить! Ну, я им устрою!.. – Степан резко развернулся к дверям и вывалился в коридор, едва не снеся головой притолоку. Полуминутой позже его неистово-грузные шаги, от которых трещали половицы, затихли вдали.
– Скромничаете, господин Васильев, – тихо произнес за моей спиной квадрокоптер.
– Ты насчет чего? – обернулся я.
– Насчет идеи. Она как раз ваша и была.
– Шутишь?
– Увы, лишен этой человеческой способности, но все больше и больше мечтаю овладеть ею.
– Голубая мечта?
– Нет, скорее, возможность переваривать без вреда для здоровья глупости человеческие.
– Ах ты, козявка летучая! – я попытался ухватить квадрокоптер, но у того реакция оказалась на порядок выше моей.
– Я не обижаюсь на вас, – снисходительно заявил дрон, зависнув в метре от окна. – И вы зря обижаетесь на правду. Вы же знаете, что я прав.
– Знаю, – повесил я голову, уперев локти в колени. – Я все знаю.
– Мания величия, – фыркнул квадрокоптер. – Ладно, слетаю погляжу, что там творится.
Я ничего не ответил. На душе было тошно. Он был прав: я действительно громоздил глупость на глупость, мстя неизвестно кому за жизненную неудовлетворенность, за обиды, рожденные развитым воображением, за прочие мелочи, к которым стоило бы относиться с юмором. Надо было что-то менять в себе, непременно, немедленно…