Где-то загудели рожки, из-за сырости звук был низкий и тяжелый. Наступил ли уже рассвет? Трудно сказать. И трудно сказать, проклюнулись ли уже почки на Дубе Королевства. Но жрецы великого храма, по-видимому, решили начинать. Небо постепенно светлело, из распахнутых дверей вышли поющие жрецы и окружили священное дерево. Еще один зов рожков, и медленно раскрылись ворота. Стражи начали выгонять колонну запинающихся людей на промозглый холод. Шеф, сняв свой плащ, бросил его на землю и стоял, тяжело и глубоко дыша. Теперь он был готов действовать. Он только дожидался своей жертвы.
Не слишком далеко оттуда, за низким гребнем, который окаймлял равнину с великим храмом, Бруно строил немецких рыцарей. Он решил для более сильного впечатления не спешивать своих людей. Конечно, под седлом были всего-навсего шведские лошади, не те боевые жеребцы, которых тренировали в германских и франкских землях, но все его люди были искусными наездниками, настоящими риттерами. Они из любого животного сделают строевого скакуна.
— Похоже, они начинают, — сказал Бруно Эркенберту.
Коротыш-дьякон едва мог ездить верхом, но отказался, в отличие от священников миссии, держаться позади. Бруно посадил его на луку собственного седла. Эркенберт дрожал от холода. Бруно не допускал мысли, что эта дрожь могла быть вызвана страхом. Может быть, волнение от предстоящего сражения за веру. Днем раньше Эркенберт прочел им всем легенду о святых подвижниках, об английских святых Уиллебальде и Уинфрите, последний из них принял имя Бонифаций. Они напали на язычников-саксов в их собственном святилище, срубили их священный столб, заслужив вечное спасение на небесах и непреходящую славу на земле. Мученичество, сказал Эркенберт, по сравнению с этим ничто. Ясно было, что маленький англичанин сам рвался в герои. У Бруно намерения были другие, далекие от подвигов за дело веры.
— Они ведут страдальцев навстречу их судьбе. Когда же мы ударим? Двинемся вперед во славу Господню.
Бруно подобрался, привстал на стременах, чтобы отдать приказ, и медленно осел назад.
— Кажется, нас опередили, — с изумлением сказал он.
Когда узников медленно вывели наружу, Шеф понял, что появилось какое-то важное лицо. Рассветало, и стал отчетливо виден плоский серый камень в центре площадки между храмом и Священным Дубом, квадратный валун футов четырех высотой и с десяток в поперечнике. Из группы людей около храма вышел человек с поднятым копьем. Он с неожиданной ловкостью и силой вскочил на камень, опираясь на копье, и высоко поднял руки. Его сторонники ответили дружным выкриком, заглушившим шум толпы.