На следующее утро они почти сразу ушли с болот. Только что пробирались в густом холодном тумане среди черных омутов и неглубоких ручьев, которые, казалось, никуда не текли; затем земля со скудным травяным покровом пошла вверх, и взгляду Шефа предстала уходящая к горизонту дорога Великой армии, по которой взад-вперед шагали путники. Шеф оглянулся на Дитмаршен — тот, как одеялом, был укрыт туманом. На солнце марево рассеется, а в сумерках опустится опять. Неудивительно, что дитмаршенцы живут впроголодь и не ждут незваных гостей.
Шефа также удивили перемены, произошедшие с его спутниками на дороге. На болотах они казались спокойными и уверенными, готовыми посмеяться и над всем миром, и над соседями. Здесь же сразу притихли, стушевались, боясь обратить на себя внимание. Шеф обнаружил, что он один держится с высоко поднятой головой, а все остальные сутулятся и сбиваются в кучу.
Вскоре их догнала ватага всадников, десять или двенадцать, с навьюченными лошадьми, — соляной обоз, направляющийся на север, к полуострову Ютландия. Проезжая мимо, эти люди переговаривались на языке норманнов.
— Ишь ты, утконогие вылезли из болот. Куда они тащатся? Смотри, один высокий, — должно быть, мамашка его согрешила. Эй, болотные, вам чего надо? Лекарство для прыщавых животов?
Шеф улыбнулся самому громкому насмешнику и откликнулся на хорошем норманнском языке, которому научился от Торвина, а затем от Бранда и его людей.
— Что ты лопочешь, ютландец! — Он преувеличил гортанную хрипоту диалекта Рибе, на котором говорили всадники. — Ты по-норманнски говоришь или у тебя простуда? Попробуй размешать в пиве мед, тогда, может, откашляешься.
Купцы придержали коней и уставились на него.
— Ты не из Дитмаршена, — заявил один из них. — И на датчанина не похож. Откуда родом?
— Enzkr em, — твердо сказал Шеф. — Англичанин.
— Говоришь как норвежец, притом как норвежец с края света. Я слыхал такой говор, когда торговал мехами.
— Я англичанин, — повторил Шеф. — И не торгую мехами. Я иду с этими людьми на невольничий рынок в Хедебю, где они надеются продать меня. — Он вытащил на всеобщее обозрение амулет-лесенку, полностью повернул свое лицо к датчанам и торжественно подмигнул единственным глазом. — Нет смысла делать из этого тайну. В конце концов, я должен подобрать себе покупателя.
Датчане переглянулись и тронулись в путь, оставив Шефа вполне довольным. Англичанин, одноглазый и с серебряным амулетом-лесенкой на шее. Теперь достаточно, чтобы о нем услышал кто-нибудь из друзей Бранда, или из прошлогодних шкиперов, вернувшихся домой, или любой человек Пути, и тогда у Шефа будет шанс вернуться в Англию. Правда, не хотелось бы на Балтийском побережье нанять судно из Хедебю.