Быстро они идти не могли, даже если бы и захотели. Паша еле шёл, морщась от боли. Пришлось спуститься вниз, в тайгу, там где ландшафт был более удобен для движения. На первом же привале Паша своими могучими руками выломал из подлеска большую рогатину, приспособив её как костыль. Идти ему от этого может и стало легше, но на скорости продвижения ни чуть не сказалось. С костылём в таёжных дебрях сильно не разбежаться. К вечеру выдохлись все, и более всех, конечно, Паша.
Когда выйдя на небольшую полянку у ручья Золотов скомандовал привал, тот просто рухнул на землю без сил. Финансист же огляделся и кивнув головой сказал: - Пожалуй здесь и заночуем. Темнеет уже.
Вдвоём с полковником они наломали еловых лап, соорудив не очень комфортабельное лежбище. Спать они завалились с разными чувствами, но вернее всего их выразил полковник.
- Ползём как черепахи, да ещё и неизвестно куда. Может здесь до самого Урала ничего нету.
- Помолчи, и без тебя тошно, - поморщился финансист. - Меня больше всего сейчас интересует где наш друг Семён, что замышляет? Как он вообще нас нашёл? Я то думал что мы от него оторвались.
Полковник хмыкнул.
- Что удивляться. Он у себя дома, это мы у него в гостях. Вон какой плот отгрохал...
Уже сказав эти слова Степаныч понял, что сболтнул лишнего, прикусил язык, но было поздно. Золотов рывком сел и обернувшись к лежавшему за массивной тушей Паши полковнику спросил: - Какой ещё плот? Где ты его видел? Ну, давай,
колись полкаш, раз уж сболтнул!
Нехотя Степаныч начал рассказывать, проклиная собственную болтливость.
- Ну, те выстрелы, когда я Василия,... того... Это я по нему стрелял, по Семёну. Только я Ваську со скалы столкнул, голову поднимаю, а тут и этот на плоту нарисовался. Да плот такой ладный, метра два шириной, длинный, с веслом впереди. Я, естественно, за ружьё, начал стрелять, а он как заворожённый,
не берут его пули, и всё!..
- Ага, отскакивают как от брони, - ехидно заметил Золотов. - Короче ты и Семёна не грохнул, и промолчал про это потом. Расстрелять тебя мало, подполковник. Толку от тебя как от кастрированного козла: и не трахает, и молока не даёт. Одн только вонь.
Степаныч в этот раз промолчал, да и Золотов повернулся набок, но немного спустя всётаки высказался ещё раз: - Хоть бы сказал про то, что охотник обьявился, мы бы наготове были ...
Тут его неожиданно прервал Паша. Всё это время тот словно дремал, а сейчас рывком сел, и как-то странно начал вертеть головой по сторонам.
- Ты чего это, Пашь? - удивленно спросил Золотов, машинально убивая очередного комара. Тот по своему обычаю замычал, и начал как-то странно жестикулировать. Понять в ночной темноте что хочет немой было совсем непросто. Степаныч рассмотрел лишь, что шофёр показывает на свой нос.