Теперь впереди шел уже Паша, осторожно проверяя дорогу впереди себя той самой сломанной и окуренной им лесиной. Время от времени он останавливался и обернувшись назад как бы спрашивал у полковника взглядом: "Куда идти?". Сверившись с компасом Степаныч взмахом руки показывал ему направление, н сам возглавить колонну отнюдь не спешил.
"Пусть Пашка идет впереди, там где этот кабан пройдет, там и танки пройдут, не только мы". - справедливо решил он.
К третьему часу дня они дошли до предела физических сил. Ноги уже не шли, жажда раздирала горло костлявой, шершавой рукой, даже перед глазами физически более крепкого полковника начали появляться красные круги, на Андрея же и Василия было страшно смотреть. Доктор уже несколько раз упал,
споткнувшись о болотные кочки, еле держался на ногах и повар. Когда полковник очередной раз корректировал направление движения ему показалось, что стрелка компаса как-то странно поплыла в сторону, но тряхнув головой Степаныч отнес всё это за счет собственной физической усталости. А туман всё не рассеивался, и это угнетало не меньше усталости. Вскоре они набрели на довольно большой остров поросший кустарником и молодыми, невысокими побегами лиственниц. Не сговариваясь все попадали на эту столь приятную после такого жуткого пути земную твердь и минут десять лежали неподвижно, тратя силы лишь на то, чтобы отмахнуться от здоровущих комаров, странного, желтоватого цвета. Эти твари жалили как-то по особому изуверски, словно вгоняли без новокаина солидны шприц.
Наконец Золотов перевернулся лицом вверх и задумчиво глядя в серую мгл тумана сказал, вроде бы не обращаясь ни к кому конкретно:
- Костюмчик бы развести, что ли?
Первым среагировал на это, конечно, Паша, за ним на поиски топлива отправились Василий и все остальные. Вскоре они притащили ствол упавшей лиственницы, наломали сухого тальника и костер немного согрел вымокших и уставших путников. Но по прежнему мучили жажда и голод.
- Вот, блин, столько воды кругом, а пить нечего, - тоскливо оглядываясь по сторонам сказал полковник. Все только посмотрели на него, громко петь и много говорить с пересохшей глоткой как то не хотелось. Вскоре всех удивил Василий.
Поднявшись на ноги он подошел в ближайшему дереву и нагнув ветку начал объедать короткую, молодую хвою лиственницы.
- Что ты делаешь, несчастный? - нашел в себе силы пошутить Степаныч. - Ты всё таки не лось и не корова.
Золотов его не поддержал.
- Вась, сорви ка мне веточку! - крикнул он повару. - Мы в детстве в пионерском лагере тоже как-то ели эту хвою.