Еще одним важным свидетельством о Первом крестовом походе является «Иерусалимская история» французского клирика Фульхерия Шартрского. Сначала он был в свите герцога Роберта Нормандского, а позже стал капелланом графа Балдуина Фландрского. Дальнейшая жизнь Фульхерия оказалась тесно связанной с перипетиями политической судьбы Балдуина, ставшего графом Эдесским, а после смерти Готфрида Бульонского занявшего трон Иерусалимского короля. Фульхерий Шартрский также сначала находился в Эдессе, а через два года, в 1100 г. перебрался в Иерусалим, где и прожил почти тридцать лет. Он стал историографом Латино-Иерусалимского королевства и выполнял другие важные поручения своего сюзерена. Как и многие средневековые хронисты, Фульхерий считал необходимым подчеркнуть достоверность сообщаемых им сведений: «Все это я, Фульхерий Шартрский, отправившийся вместе с остальными пилигримами, тщательно и заботливо собрал позже, как я видел своими глазами, чтобы передать памяти потомства». Действительно, благодаря сочинению Фульхерия, мы располагаем любопытными и достаточно точными данными как о самом крестовом походе, так и о возникших на Востоке государствах крестоносцев.
В отличие от названных выше авторов многие хронисты брали материал «из вторых рук». Подобные компиляции сообщают крайне мало фактов, не известных нам по другим источникам. Но эти сочинения бывают интересны с историософской и литературной точки зрения. Такова, например, «История, называемая Деяния бога через франков». Ее написал (вероятно, около 1109 г.) аббат Гвиберт Ножанский, больше прославившийся своей «Автобиографией», содержащей «хрестоматийный» рассказ о борьбе жителей города Лана за коммуну. Сам заголовок труда Гвиберта Ножанского говорит о двух, едва ли не важнейших, чертах этого произведения. Во-первых, подчеркивается, что поход европейских рыцарей на Восток явился осуществлением божьего предначертания. Средневековый провиденциализм, берущий свое начало от Аврелия Августина, выступает здесь особенно ясно. Во-вторых, Гвиберт недвусмысленно дает понять, что исполнителями замыслов всевышнего избраны франки, а не какой-либо иной народ. Следовательно, можно говорить о пробуждении национального чувства у хронистов XII века, которое иногда проявляется в пренебрежительном отношении к «иноземцам»: «Ведь если бы французы не пошли первыми и своей смелостью и силой не сдержали бы натиска варварских народов, то вся помощь ваших немцев, коих даже по имени никто не знает, не имела бы ни малейшего значения». Отметим еще одну черту, присущую сочинению Гвиберта Ножанского, — осторожность его формулировок (на это, кстати, обратил внимание известный исследователь О. Л. Вайнштейн). «Если не ошибаюсь», «не знаю с каким намерением» и другие подобные выражения аббата Ножанского свидетельствуют о новом подходе хрониста к информации, достоверность которой вызывала у него сомнения.