Аплодисменты. Занавес. Партия была сыграна как по нотам, и он готов был праздновать успех… Но в палату к баронессе пришли незваные посетители. Когда Бенита вытащила девушку из Пустоши, Петри едва успел ухватиться за невесту, не желая потерять единственный шанс. В итоге в одном теле поселились двое.
Последнюю часть своей исповеди Петри рассказывал, а не показывал в воспоминаниях. Они вернулись в туманный порт, за это время почти полностью скрывшийся в белесой дымке.
Бенита с тоской посмотрела на Эрику. На душе было гадостно. С кем она общалась все это время и кого обвиняла? Эрику или Торфяника? Или кого-то третьего, новую личность, родившуюся от этого противоестественного союза?
– Переживаете из-за ее смерти? – проследил за взглядом Бениты алхимик. – Зря. Эрика не была хорошим человеком. Честно сказать, мы друг друга стоили. Интриганка еще та! Она даже Гретора могла поставить на место! – Он рассмеялся, видно вспомнив что-то забавное.
– Покушения на вечере у Грифона, авария в Фелтоне – это ваших рук дело? – прямо спросила Бенита.
– А если так, то что? Ждете, что я извинюсь? Можете подождать еще – или засунуть свою гордость поглубже и задать пару нормальных вопросов. Я, так и быть, готов на них ответить. Пока готов. – Судя по взгляду Петри, очевидные вопросы ответа не требовали.
Только сейчас Бенита заметила, что очертания алхимика начинают стираться. Черты его лица теряли яркость, словно дымка Пустоши окутывала его коконом слой за слоем, заставляя все больше погружаться в другой, потусторонний мир.
Бенита встрепенулась, отдергивая ногу от щупалец тумана. Времени оставалось мало. В самом деле, что ей сейчас эти извинения, если главный виновник, тот, кто оплачивал эксперименты и без раздумий жертвовал людьми, разгуливает на свободе!
– Расскажите подробнее, что задумал маркиз Гретор, – попросила она.
Соргесу уже доводилось сталкиваться с делами, разобраться с которыми было непросто порой из-за давности лет. Еще в Фелтоне он взял за привычку в свободное время просматривать «висяки» и пытаться найти к ним зацепки. Иногда проблему создавали сами участники событий, запуганные или поддавшиеся жалости жертвы давали лживые показания и уводили со следа. С ними менталисту было проще всего – Соргес ощущал, когда ему лгали. А дальше, слово за слово, он выуживал правду. Хуже всего, если делу пытались помешать свои же коллеги. Его предыдущий напарник искренне недоумевал, почему детектив не хочет взять предложенные теневым братством кровенты и закрыть глаза на поставку нелегальных артефактов. Кому от них будет хуже?