— Сколько лет этим детям?
— Четырнадцать, пятнадцать… Последние классы школы. Аттестаты о среднем образовании они, видимо, все же получат. Ха.
— Имена?
— У меня есть несколько — но их невозможно поймать, скользкие, как угри. Многому научились у своих отсидевших братьев и отцов.
— Ладно, тогда давай нацелимся на братьев и отцов. Проверь всех, кто был за решеткой в последние три года… А лучше даже включи тех, кто до сих пор сидит. Детишки могут многому научиться и во время посещений. Получим список заключенных и будем проверять детей, подходящих по возрасту. Я поговорю с патрульными, чтобы они выставили побольше людей в том районе… в нужное время. Хотя это все, конечно, просто заставит их переместиться куда-то еще.
— Мы предполагаем, что машины угоняли ночью — в два, три утра.
— Ладно, возьми те имена, которые тебе дал директор… Пройдись по домам, поговори с матерями, спроси, в курсе ли они, что их дети встают и уходят куда-то в три часа ночи… Или вообще не появляются дома вечером.
— Босс?
— Что, еще что-то интересное?
— В одну из ночей вломились в собор. Что-то сломали, но ничего не взяли… Какие-то странные граффити на паре колонн. Похоже на что-то религиозное.
— Кто-то это проверил?
— Я ходил поговорить с Дином… Он был очень мил. Но как-то слишком мил…
— А, всепрощение, да?
Натан прицелился своим стаканчиком в мусорную корзину, кинул его, но промахнулся.
— Если больше от меня ничего не требуется, я займусь этой бандой детишек. Они как будто хотят оказаться на самом дне побыстрее. Это действует мне на нервы. Им дали все, и что они с этим делают?
— Все, кроме достойного воспитания.
— Ну, да. Спасибо, босс. Вы, кстати, хорошо отдохнули?
— Очень спокойно. Но пришлось вернуться пораньше… Один из членов моей семьи попал в больницу.
— О, очень жаль… Все нормально?
— Да. Это была моя сестра, но с ней все хорошо.
Натан Коутс вышел, закрыл дверь, а Саймон продолжил сидеть, думая о желто-белой комнате с занавесками, колышимыми ветром, и о Марте, сидящей в ней и издающей свои странные тихие звуки. Он вполне мог разозлиться из-за того, что ему пришлось прервать свой отпуск, но никакие такие чувства его не посещали.
Он опустил глаза на папки и документы на своем столе. Мелкие преступления. Банды подростков. Торговля наркотиками в подворотнях. Грабежи. Автомобильные кражи. Иногда — мошенничества и хищения. Именно в этом и состояла рутинная работа уголовного розыска. Год, когда в Лаффертоне обнаружился серийный убийца-психопат, был редкостью — он стал бы редкостью для любого полицейского участка в стране. Он продолжил смотреть на папки, не прикасаясь к ним. Он любил свою работу, но то, что сейчас было перед ним — рутинные задачи, которые поглощали большую часть его времени, — не могло полностью занять его. Он понимал, что не может оставаться в относительной тиши своего родного города, если не хочет порасти мхом, но его жизнь в Лаффертоне, не связанная с работой, была всем, чего он хотел. Он существовал не только ради уголовного розыска. Отчасти он был художником, отчасти — братом, дядей, сыном. Именно в таком порядке.