Из какого копытца напиться (Крудова) - страница 10
И вот теперь я лежала как бы на ребре двухскатной крыши и боялась пошевелиться. Но почему я так боюсь? Меня ведь никогда не били и даже если ругали, то без крика. Всего один раз в жизни мама на меня замахнулась. К нам тогда пришел Сережа, а я как раз несла из кухни тарелку с борщом и у меня при виде Сережи дрогнула рука. Борщ, естественно, расплескался.
«Кира, вытри пол!» — крикнула мама.
Я взяла тряпку и стала вытирать пол. Но не руками, как меня учили, а ногой. Не могла же я ползать с тряпкой на полу, когда на меня смотрит Сережа.
«Нет, нет, руками, как положено», — приказала мама.
Мало того: она стала пригибать меня за шею к полу. Я вывернулась и посмотрела на маму. Боюсь, что я очень плохо на нее посмотрела. У меня свело скулы так, что даже зубы заныли. И вот тогда мама на меня замахнулась. Правда, потом она мне сказала, явно желая помириться и даже как бы попросить прощения: «Ты с такой ненавистью на меня посмотрела, а я на тебя не замахивалась — я просто от тебя рукой закрылась».
Получается, что на меня и не замахивались ни разу в жизни. Так почему же я боюсь? Мама меня за разбитые и поломанные вещи даже не ругает. Говорит: «Жаль». Но в этом «жаль» не звучит особого сожаления. А вот бабушка вещи жалеет, даже такие дряхлые, которые днем при соседях на помойку выкинуть неловко, разве только ночью. Кресла с ободранными плетеными спинками, кожаный диванчик, истертый до белизны. На них любил сидеть бабушкин папа. Мой диван бабушка, кстати, терпеть не может. Мама его тоже не любит, но купила. Потому, наверное, она его купила, чтобы проявить самостоятельность и что-то там такое в очередной раз доказать бабушке.
В дверь позвонили. По тому, как радостно мама вскочила от своих чертежей, а бабушка проворчала: «Не дадут ребенку поспать. Твоя Афродита или Изабелла, то есть Изольда. Мне кажется, Милочке зимой было бы теплее в своей шерсти», я поняла, что пришла тетя Зита. Она пришла не одна, а со своей собакой Милочкой. Милочка — умная и очень приветливая собака. На длинных ушах светло-серая шерсть, а остальное все сострижено. Тетя Зита вяжет себе разные кофты, береты, шарфы, а для Милочки на зиму шьет попонки из старых суконных тряпок. Но тетя Зита подобрала Милочку больную, истощенную и долго лечила, вызывая врачей на дом. Может быть, она так закаляет ее. Я не знаю.
Милочка подошла ко мне поздороваться, я чуть подвинулась, и мой диван-крыша зловеще заскрипел. Милочка сочувственно поглядела на меня.
«Милочка, — мысленно сказала я, — можно, я скажу, что это ты сломала диван? Ну можно, Милочка?»