— Ты что тут делаешь?
Скрипнув зубами, я всё же протянул ей визитку.
Быстро пробежав карточку глазами, женщина одарила меня скептическим взглядом.
— Ну и в каком же качестве ты здесь? Странника, искателя, охотника…
— Всего понемногу, — поспешно перебил я, пока она не помянула «чудодея».
Эх, позор на мою лысую седую голову, доберусь до того гоблина и кишки на уши намотаю, да будет Исток милосерден к его жалкой мелкой душонке…
— Это расследование под эгидой комиссариата! — объявила женщина. — Всяким бродягам нечего делать на месте преступления. Разве что ты с повинной явился?
Я скептически хмыкнул. Нет, дорогуша, это дело на меня тебе не повесить при всём желании. Я, конечно, люблю прихвастнуть про свои девять дюймов, и даже без доли преувеличения, но, судя по травмам покойной эльфийки, в неё причиндал покрупнее засунули.
— А с каких это пор комиссариат занимается расследованиями банальных изнасилований, даже и со смертельным исходом? Или это личная инициатива? Ваша знакомая? — я кивнул на эльфийку.
От злости и, возможно, отчасти от смущения, лицо комиссарши пошло красными пятнами.
— С бордельными девками меня равняешь, значит?
Ух ты, оказывается, это весёлый дом. Хоть бы вывеску у входа повесили, а то ведь сразу и не догадаться. Но тем более странно, что делом занимается комиссар. Ну, не пережила эльфийская шлюшка близкого знакомства с любвеобильным орком, эка мелочь.
— Я просто спросил, чего сразу так злиться-то.
В следующий миг я оказался припечатан к стене, а рука комиссарши железной хваткой сдавливала моё горло. Задравшийся рукав униформы обнажил запястье с охватывающим его браслетом. Камешки в украшении мерцали красным.
Так-так, злоупотребляем служебным положением, значит. Использование силового браслета в личных целях. Судя по степени разряженности — неоднократное. Иначе давно отдала бы на перезарядку, но это ж надо рапорт писать с объяснением, когда и на что была потрачена энергия. Услуги магов не дёшевы, да и на комиссариат большинство из них работать не желают вовсе.
— Ты меня не узнал, Шейн? — раздражённо поинтересовалась женщина. При этом моё имя она произнесла так, словно это было грязное ругательство.
Я скосил глаза на нашивку с именем на её левой груди. Вполне, кстати, пышной груди, надо заметить. Гвендолин… Хм, нет, не припоминаю. Да и в Спектре я полтора года не был, а в здешнем комиссариате тогда женщин не водилось.
— Зачем столько агрессии, — сдавленно прохрипел я. — Можно подумать, будто я тебя трахнул, а с утра свалил, не прощаясь, и на чай не оставил.
— Так и было, говнюк! — рявкнула она, чуть ослабив хватку. — Только ты ещё и на чай оставил, козлина! Будто дешёвой потаскушке!