Судя по тому, что его бывшее величество успел переодеться, ему отвели другую комнату. А я-то думал, что он просто затянул с витиеватым прощанием с правящим семейством. Впрочем, честно говоря, я о нём вовсе думать забыл.
– Спокойно, стрижка только начата! – объявил я.
– Что?! – возмутилась титанша. – Тебя ещё и стричь прикажешь? Перебьёшься!
– Мне зайти попозже? – тактично осведомился Экхард, так и не получивший внятного ответа.
Судя по выражению лица, картина того, как я тут сижу в обнимку с его полубожественной тётушкой надолго травмировала неустойчивую психику бывшего короля.
– Вот давай только без сцен ревности, а? – пробурчал я, стараясь не двигать челюстью, по которой вновь заскользило острое лезвие. – Помнишь, что случилось с твоим братцем, когда он к ней руки протянул? Либра тоже где-то в этом мире и наверняка по-прежнему не одобряет таких замашек.
Вообще, в тот раз мой двойник едва не запорол всё, решив первый раз в жизни побыть джентльменом и вступиться за даму. Обрубать протянутые куда не следует руки, конечно, показательно, но лучше сразу бить по голове. А уж моралистические мотивы я ему приписал по собственному произволу, у него-то в тот момент, скорее всего, попросту рефлекс сработал. У солдафонов вечно рука быстрее мысли.
– Вообще-то, фактически, мы не родня, – огорошила нас Эмма. – Вернее, очень-очень дальняя. Мы с Эрихом и Эгоном последние представители своего вида, вот и побратались. А так отцы, матери и ближайшие предки в десятке поколений у нас разные. Хотя где-то, наверное, сводятся к общему корню.
– Тебе спокойно не живётся, да? – я укоризненно взглянул на титаншу. – Теперь этот обалдуй наверняка к тебе приставать начнёт. Или ты этого и добивалась?
– Вот давай только без сцен ревности, – усмехнулась Эмма, ответив моей же фразой. – Всё, готово.
Я ощупал физиономию рукой. Вроде гладко. В любом случае лучше, чем сделал бы сам.
– С меня пиво, – поблагодарил я, на что титанша только презрительно фыркнула.
Она наконец-то слезла с моих колен и отправилась перебирать платья. Большинство нарядов по очереди полетело на пол, пока, наконец, Эмма не выбрала то, что её устроило. Правда, я усомнился, что оно прикроет больше, чем ныне оставшиеся на женщине обрывки.
Хоть титанша и скромничала недавно, сейчас даже не попросила нас отвернуться, только сама развернулась к нам спиной. Впрочем, Экхард, как воспитанный и благородный, крутанулся покрасневшим лицом к двери без дополнительных на то указаний. Но я-то другое дело. Хочет покрасоваться? Прекрасно. Со своей любовью к демонстративности, ни за что не стану оставлять кого-то другого без зрителей, это некультурно. Что я, голых женщин не видел, что ли? Обнажение – не повод влюбляться. Ну а от соблазна, основанного только на похоти, отказаться не так уж сложно. И нет, я не пытаюсь убеждать самого себя…