Очнулась я в хорошо освещенном помещении, от того что кто-то плещет мне в лицо водой. Глаза предательски не желали открываться. Тело, было словно ватным, и мне было так отчаянно хорошо, что я готова была перевернуться на другой бок, зарыться лицом в эту мягкую подушку и…
«Подушку!?» — я распахнула глаза и резко села, осматриваясь по сторонам. Моему взгляду предстала комната в бордово-оранжевых тонах, украшенная изящными панелями темного дерева, с потолка свисала легкая полупрозрачная шифоновая драпировка с цветочным рисунком, а по центру красовался шестиугольный бассейном в окружении множества кушеток, диванов и подушек, расставленных и разбросанных повсюду. На одной из таких симпатичных кушеток сидела и я. Спустя секунду, у меня на шее с рыданиями повисла Велерена, полностью закрыв собой обзор.
— Я так испугалась что ты не проснешься! — едва членораздельно произнесла девушка, ненадолго прервав свои рыдания, но не разомкнув крепких объятий.
— Что за глупости? «Не проснусь», скажешь тоже! — я изобразила на лице самую бодрую из всех возможных моих улыбок, пытаться избавиться от вцепившейся клещом девушки оказалось совершенно бесполезно, — Ну-ну, тише. Будет тебе плакать. Ты же не хочешь нас здесь затопить? — прокряхтела я, осторожно поглаживая девушку по плечам.
Велерена предприняла над собой усилие, и разжав стальные объятья, присела на корточках у моих ног.
— Мне так страшно было здесь одной, — девушка вытерла лицо рукавом, размазывая слезы напополам с грязью по щекам, — А ты все не просыпалась. Вот я и подумала…
— Я просто спала, — улыбнулась я, вроде бы ободряюще, — Может, расскажешь, что я пропустила?
— Нас еще на входе в их город от остальных отделили. Тех в общий гарем отправили, а нас сюда. Не знаю зачем. Наверно какому-то высокопоставленному наа-кху подарят.
— С чего ты это взяла?
— Наа-кхи хоть народ и замкнутый, но к в человеческие города иногда появляются. Там они девушек не крадут — покупают за золото и камни, в приютах, в семьях многодетных. Знаю только что даже одна женщина, но своя, уже у них большой привилегией считается. А уж свой собственный гарем…
Я хмыкнула. Везение это или нет, я еще для себя не определила. С одной стороны, в общей кодлятне быть не особо-то хотелось. С другой — личный гарем наверняка предполагает лучшую охрану, и более пристальное внимание к нашим персонам. Раскладец так себе. Но в целом, сносный. Если вспомнить, что я все еще чудесным образом жива. Да и нога почти не болит. Кстати о ней…
Я опустила взгляд на свои ноги и обнаружила, что теперь сижу одетая в нечто неприлично короткое, не закрывающее ноги не то что до колена, но и до середины бедра. А моя нога аккуратно перемотана чистыми бинтами, с едва заметно проступившей на них мазью.