Толпа до этого слушавшая почти внимательно, невнятно загудела. В такой ситуации, этот неразборчивый гвалт принималось понимать как «да».
— Всякая мать любит свое первое дитя больше прочих. Так же и вы, для Единой Истинной Богини первородны. Лучшие ее творения. Ваша вторая ипостась — дарованная ею защита от баргульей заразы. Все прочие беззащитны перед ней. Но прежде чем она сотворила вас, она подарила миру то, что питает все сущее. То, в чем воплощается ее живительная сила.
Я картинно развела руками. Самое время для отвлекающего маневра. И кажется, я затеяла к нему неплохую подводочку…
— Опустите полог, — негромко скомандовала я жрицам, которые будто впали в странный транс. Все это время девушки наблюдали за каждым моим движением немигающим взглядом и, кажется, даже немного раскачивались в такт глухо и размеренно бьющим барабанам. Правда, команду бросились исполнять очень резво.
Прошло несколько неловких минут молчания и спешной возни, прежде чем занавес пал. Я обернулась, чтобы самой посмотреть на открывшуюся картину и негромко хмыкнула: впечатляюще! В дрожащем свете расставленных по периметру постамента чаш, и без того исполинская махина статуи выглядела по-настоящему величественно, и в то же время пугающе. Даже я сама слегка прониклась эпичностью момента. Свинцово-черная жидкость стекала по ладоням скульптуры в чашу, и выплескиваясь из нее блестящей в сполохах пламени водой, скрывалась в земле. Эти яркие блики, отсвечивая на лице каменной версии меня, придавали ему потустороннюю живость, будто бы статуя тоже дышала и легкой полуулыбкой одаряла собравшихся.
«Не время разглядывать прижизненный памятник самой себе, а то он вполне может перекочевать в разряд посмертных!» — одернула я себя, возвращаясь к своей речи.
— Вода! — громогласно объявила я, перекрикивая расшумевшуюся толпу, — Именно она, дарует всему сущему жизненные силы. И именно по этому, на Краю Моря, чашу с дарами я отдала водной бездне. Отныне, вы посвящены в величайшую тайну! Каждый раз, отпивая из чаши, славьте Богиню! Ибо она даровала вам жизнь, и даровала то, что эту жизнь поддерживает.
Гул прокатился по толпе, и я с немалым удивлением обнаружила, что Безмолвные упали на колени, обращаясь головой ко мне. Их примеру незамедлительно поспешил последовать и простой люд.
«Во мне определенно умер гениальный пиарщик» — с тоской подумала я, наблюдая спины опустившихся на колени людей, — «Хотя, вполне возможно, их так впечатлило мое со статуей сходство. Что сильно умаляет мои заслуги… Но, как бы то ни было, настал прекрасный момент, чтобы свалить!»