– Чабби Чекер! – провозгласил Борюсик, выдернув одну из пластинок. – Лиза, вы любите твист?
– Обожаю!
– Тогда лучше Высоцкого, – возмутилась Вика.
– Не нуди, вспомни молодость, Виктория! – отмахнулся Боря, решительно поставив пластинку на блин, повернув тонарм и опуская иголку. – Лизавета Петровна, позвольте вас пригласить!
Лизка растерянно посмотрела на мужа. Танцевать ей очень хотелось.
– Иди, иди, – улыбнулся Павел. – Боря у нас танцовщик со стажем.
Лизка ударила в ладоши, поцеловала Павла в щеку, запоздало подумала о том, что зря она нежничает при посторонних – неловко как-то, но через минуту эта мысль выветрилась из головы.
Пола она почти не ощущала. Во всяком случае, первые четыре живеньких танца.
И Боря действительно оказался танцовщиком со стажем. Коля, кстати, подоспевший к пятому, ему совсем немного уступал. А Витя, который был все-таки лысоват, пригласил ее на шестой, медленный, видя, что Лизка подустала от быстрых. И что-то бормотал про то, что Вика, его жена, всю жизнь идет против течения. А начиналось все, когда та стала увлекаться самиздатом.
– А вы, Лиза, что читать любите? – поинтересовался Витя.
Лиза, слушая его вполуха, наблюдала за собственным мужем, возле которого вполне ожидаемо оказалась Татьяна. Тот то исчезал, закрываемый другими танцующими парочками, которых образовалось уже несколько – разве устоишь под старика Чекера? – то снова появлялся все на том же диванчике. И еще она догадывалась, почему именно Витя оставил свой пост возле хозяйки дома – это он законную жену Горского взял на себя. А она отдала бы свой мизинец на отрубание, чтобы узнать, о чем Паша разговаривает с Таней!
– «Как закалялась сталь», – буркнула Лизка, мечтая, чтобы этот проклятый шестой танец поскорее закончился. Вот правильно она в Гнивани бросила в клуб ходить! Нельзя мужа одного надолго оставлять!
– А потом была еще Жизель! – между тем, смеялась Танечка, сидя возле Горского. – Во втором составе. Уже традиционно. К тому времени я привыкла. И знаешь что? Да я почти радовалась, что случилась эта дурацкая травма. Прямо спасение!
Услышав сказанное, Павел отвлекся от созерцания жены в руках Витьки Ерошкина, редкостного бабника, и удивленно взглянул на Таню.
– И в чем же оказалось спасение?
– Нашлось время подумать, надо ли мне все это. Ты ведь знаешь, Пашка, я всегда мужчинам нравилась. А тогда совсем без мозгов была. И лежу я в больнице. Цветы мне присылали. А я думаю: вот для них я тоже второй состав. Все о ролях мечтала. А толку не было. Ты же знаешь, я думала, балет – моя жизнь. Остальное будто прилагается. Лежу в больнице, лежу… Цветы несут, несут… А я понимаю, что и счастлива-то была давным-давно, совсем недолго и даже не на сцене. Так и решила я жизнь менять. Ты меня слушаешь?