Пропажа обнаружилась спустя еще пять минут на кухне.
– Ну Ольга Степанівна, тьоть Оль, ну шо ви все сама да сама! – увещевала Лизка домработницу. – Я ж допоможу! Може, порізати чогось? Га? Чи в мене рук нема?
– Лиза, – позвал Горский, – у нашей Ольги Степановны на кухне абсолютная монархия. Давай не будем ей мешать, – он протянул жене руку. – Идем к родителям.
– А ми будемо строїть комунізм. Да, тьоть Оль? – упрямо спросила Лизка. – Ну їх, тих буржуїв!
– Спасибо, Лизавета… – Ольга Степановна, женщина преклонного возраста, в опрятном переднике и шишом седых волос на затылке, вопросительно глянула на Лизу.
– Петровна, – подсказал Павел.
– Лизавета Петровна, – кивнула домработница и неопределенно махнула рукой: – Вы уж коммунизм стройте там. А мы здесь по старинке, по-привычному.
Лиза обреченно вздохнула. Все, что угодно, лишь бы подольше не показываться на глаза Горским-старшим. Но тут даже домработница против нее!
– Ну… як хочете, – сказала она и снова широко улыбнулась. – Як заморитесь, зовіть!
– Идем! – повторил Павел, щекотнул подошедшую Лизу за бок и шепнул: – Признавайся, родителей боишься?
– Ще чого! – возмутилась Лизка, убирая в сторону его руку – еще не хватало при посторонних. – Пошли!
И с этими словами она решительно двинулась в гостиную.
Так они и зашли – воинственная Лиза впереди, улыбающийся Павел сзади. Изольда Игнатьевна на минуту прервала пассаж и взглянула на детей.
– Как вам дом, Лиза? – спросила она с нотками дружелюбия в голосе.
– Красіво! Дуже! – искренно ответила Лизка. Справедливости ради, дача Горских была едва ли не больше того дома, где сама Лизка выросла. Да и наличие фортепиано впечатляло. Пожалуй, больше всего остального. – З таким домом ніяка квартіра не нужна! Можно жить, якщо ще огород є. Ви мені потім покажете ваші грядки?
Ответом ей послужили странный горловой звук, приоткрытый рот свекрови и голос Павла:
– Я обязательно покажу тебе клумбы, которые здесь имеются. Завтра днем.
Сообразив, что сказала что-то не то, Лизка, вздернув подбородок, чтобы никто ни за что не догадался, что она растеряна, направилась к креслу возле свекра.
– К слову, я таки не прочь заиметь пару грядок с огурцами, – подал голос Николай Васильевич, по всей видимости, обращаясь к супруге и не отрывая взгляда от шахматной доски. – А вы, Лиза, что-нибудь в них понимаете?
– Ну так, нємножко… – пролепетала Лиза. – В мене більше мама… Я працюю на заводі.
– Мы помним, Лиза, что вы работаете на заводе. Уж который год в машинистках… – будто невзначай бросила Изольда Игнатьевна.
– Мама! – сердито сказал Павел.