- Ну извини, не догадалась, что должна преданно ждать.
- Да я и не обольщался. Твои установки про деньги, хороший секс и когда тебя не провожают, я помню. Но Ларгин – это слишком.
- Ларгин – это обыкновенно, - устало сказала Лика, устраиваясь обратно в коконе одеяла. – Он так настойчиво просил вернуться…
Дикое желание обхватить ее плечи и прижать к себе накатило на него с такой силой, что он едва успел сцепить ладони. Снова повернул к ней голову и мрачно посмотрел в лицо. «Заживет».
- Ты никогда не производила впечатления послушной девочки, - прошептал он.
- Это не послушание, это привычка, - Лика говорила тихо и бесцветно. – Ко всему можно привыкнуть, Влад. Я привыкла. Привыкла к Виктору. Привыкла к больницам. Привыкла, что меня бросают. Ты, мой ребенок… Со мной никто не хочет быть. В этом отношении Ларгин единственный, кто отличается постоянством.
Очень медленно то, что она говорила, впечатывалось в его мозг. Будто оттиск букв по поверхности извилин. Болезненное ощущение, от которого словно стягивало голову. Если он и страдал мазохизмом, то где-то здесь была граница того, что можно пережить.
Краевский шумно, хрипло, почти со стоном выдохнул. Лицо его было похожим на восковую маску без единой эмоции. Но внутри все клокотало. Он наклонился над ней, глядя в ее зеленые до рези глаза. И ровно спросил:
- Какой ребенок?
- Его больше нет, - она повернулась к Владиславу спиной и сказала: - Уходи.
- Какой ребенок, Лика? – выкрикнул он и замер. Все резко стало на свои места. Стены шататься прекратили. Он видел только ее тонкие плечи, торчавшие из-под одеяла. Это сломало последний барьер. Крупно вздрогнул и рванулся к ней. Развернул лицом к себе и вгляделся в ее несчастные и почти чужие потухшие глаза. – Наш? Наш, да?
- Мой.
- Твой… - тупо повторил он. – Из-за него ты здесь. Ларгин узнал.
- Неважно. Уходи. И выключи свет.
- Лика!
Она молчала. Не смотрела на него. Ни на что не смотрела, будто была где-то не здесь. Будто в ней самой повернули выключатель. Вынести это оказалось труднее прочего. Краевский больше не сжимал острые плечи. Откуда-то взялась дикая мысль, что чуть надавишь, и она переломится. Хотя понимал, что ее уже переломило. И все-таки, зная, что это уже ничего не изменит, зная, что больше не достучится, отдавая себе отчет в том, что слишком поздно, что не время и не место, он обреченно проговорил:
- Я тебя не бросал. Я тебя люблю.
Лика отвернулась и накрылась с головой одеялом. Через несколько секунд она почувствовала, как он встал с кровати. Услышала его шаги, щелчок выключателя. И то, как за ним закрылась дверь. Вокруг снова стало тихо и темно.