- Не знаю что… не знаю… Ей легче не станет. Он ее изломал, я добавил… Но жить этой твари я не дам, Олег.
- Вот именно. Не станет. И тебе не станет, Владислав. Надо что-то…
- Что? – рявкнул Краевский, оторвав голову от стола. В глазах плескалось столько отчаяния и злости, что в них можно было утонуть. – Вот что? Ты знаешь, что она на развод подала, когда он ее чуть не убил? Самородова сказала. Я по больнице пробил, где она лежала. И опять замяли, снова замяли, Олег! Его стопудово крышует кто-то!
- Ну естественно крышует. И даже, скорее всего, не один.
- Да ясен пень… при таких-то бабках… Однажды он ее прикончит. Или она сама с собой что-то сделает. Это же чистая психушка! Он тебе свои теории о купле-продаже человеческих душ и фатальности выбора не толкал?
- В общих чертах однажды поведал, что обсуждал это с тобой. Ты давно… давно с ней?
- Я не с ней, - криво усмехнулся Владислав. – Она не позволила бы…
Соснов походил из угла в угол, потом уселся напротив Краевского, потер лоб рукой и спросил:
- Я одного не понимаю: почему вдруг сейчас?
- Что сейчас?
- Почему сейчас ты решил стать мстителем.
- Я, конечно, могу поставить это в планы на следующую неделю, - усмехнулся Краевский. – Все равно везде опоздал.
- Бросай дурить. И бросай бухать. С остальным разберешься.
- Разберусь… в асфальт его закатаю и разберусь, - Владислав на мгновение замолчал, глядя на джезву на плите. Его глаза раскрылись чуть шире, и даже, кажется, мутный взгляд был уже и вполовину не таким мутным. Он разлепил губы и медленно проговорил: - Чет жрать охота…
- Жрать – это хорошо. Пиццу заказать?
- Лучше б киллера, но можно и пиццу. Олег, у тебя человек в Минюсте был… Веременко… Веремченко…
- Ну был. Вермеенко, - кивнул Соснов.
- Нормальный мужик?
- Нормальный.
- Тогда у меня к этому нормальному мужику дело есть… но только сначала пожрать…
Пиццу привезли минут через сорок. Краевский мрачно жевал, Соснов пил кофе. Старался не анализировать ситуацию, заставляя себя лишь принять факты. Как если бы читал чужие документы. И все равно примерял на себя, пытался понять и представить, что бы стал делать на месте Влада.
Потом Владислав сам сообщил ему, что собирается делать. Пока насыщал организм недостающими калориями, в голове постепенно вызревал план. Он внимательно обдумывал его детали, но суть от этого не менялась. Сжевав последний кусок, Краевский почти зловеще сообщил:
- Бумажки, оставшиеся от ее заявлений в полицию, и справки из больнички, где все давно подчищено, хрен в дело пустишь. Но можно же зайти и с другой стороны. Закатить этой падали тотальную проверку. Всей его деятельности за все время. Все его фирмы, филиалы, тендеры, офшоры, счета – все прочесать… Если его там покрывали, то и тут покрывают, но можно же нахрапом взять. Налоговая, антимонопольный комитет, ГПУ, все что угодно, Олег. Ему не до Лики станет, а я ее увезу куда-нибудь, пока вся эта муть не закончится. А она закончится. Если хорошо трясти, что-нибудь всегда вытрясешь. Особенно у нас.